— Бабушка, я немного не понимаю, о чем вы… — Начал Ирьям, но почему-то умолк.
А я, доедая медовый блинчик, поперхнулась. Нахлынуло понимание поведения пожилой женщины. Наконец-то добившись от меня нужной реакции, графиня Аурелия холодно усмехнулась и демонстративно положила на стол пухлый, перевязанный синей лентой конверт, — судя по его состоянию, уже вскрытый.
— Это я нашла среди общей почты. — Сказала миледи Аурелия. — Что ж, могу тебя поздравить, дорогая воспитанница: барон Ковальд Уостон, преподаватель криминалистики в столичной школе жандармов, весьма высоко оценил твои способности. Можешь гордиться.
Вместо того, чтобы похлопать в ладоши от радости, я побелела. Орландо, сидящий по левую руку от меня, поймал мою ладонь под столом и крепко сжал. Обескураженный Ирьям, сидевший напротив, шокировано на меня смотрел и не мог произнести ни слова. Миледи Мэриана сжала губы в тонкую линию и буравила свою тарелку тяжелым взглядом, а леди Ашлинг — жена Ирьяма — исподтишка кинула кроткий сочувствующий.
— Учиться ты не поедешь, Алесса. — Буднично продолжала графиня Аурелия. — Я не для того тебя воспитывала, чтобы ты демонстрировала изумительные манеры компании мужчин среднего сословия в общественной столовой.
— Но, миледи Аурелия, позвольте… — Я попыталась возразить, но замолкла после ледяного:
— Не позволю.
Сморгнув нежеланные слезы, уткнулась взглядом в свою тарелку. Когда графиня взяла в руки столовые приборы, все продолжили трапезу.
С тех пор я больше не отправляла письма ни одному учителю. Я продолжала читать учебники, вместо любовных романов прятала под подушкой художественные следовательские истории и в душе лелеяла свою мечту.
— Но графини больше нет.
Больше нет запретов.
Больше нет ограничений.
Зато есть свобода...
…Напевала я нескладную песенку, открывая дверь в комнату допроса.
— Господин следователь, к вам можно? — Весело спросила я.
Мужчина, зачем-то наполовину залезший в единственный в помещении шкаф, от неожиданности стукнулся головой о стенку и сказал очень некультурное слово, но я его не повторю, потому что леди такое вслух не произносят. Хотя графиня вот никогда себя не стесняла в выражениях…
Выбравшись из шкафа и потирая ушибленное ухо, господин Рэдманд кивнул:
— Конечно, леди Имистоун, присаживайтесь. — И приглашающим жестом указал на софу. Я прошмыгнула в комнату, за мной вошел Орландо, который исполнял роль моей камеристки. Тати пару минут назад стало плохо, и она попросила отпустить ее.
Видимо, следователю не понравился наш тандем и, сдвинув брови, он грозно спросил:
— Леди Алесса, а где ваша камеристка?
— Ей плохо, господин следователь, и я отправила ее в комнату. — Беззаботно поделилась я. «Так, значит», — пробормотал мужчина и задумчиво прикусил нижнюю губу. Через секунду он встрепенулся и подарил мне вежливую улыбку.
— Леди Алесса, сперва хочу заверить вас, что я обязательно найду убийцу графини. Но я сделаю это гораздо быстрее, если вы окажете мне посильную помощь.
Я лучезарно улыбнулась, услышав его слова. Эти фразы были даны в учебниках, по которым я училась, и господин Рэдманд повторил слова точь-в-точь.
— Клянусь говорить правду, только правду и ничего кроме правды. — Подавив улыбку, серьезно сказала я.
Следователь поперхнулся воздухом и посмотрел на меня с оторопью. Я успокаивающе улыбнулась. Следователь вопросительно хлопнул ресницами. Я подняла брови. Орландо кашлянул, господин Рэдманд дернул головой, а я украдкой сцедила зевок.
— Кхм, хорошо, леди, я… благодарен за ваш серьезный подход к делу. Мне придется задать вам ряд вопросов, некоторые из которых могут быть неэтичными, так что заранее прошу прощения…
— Да ничего, — отмахнулась я в духе графини. — Дело-то житейское.
Орландо вновь кашлянул, и мне показалось, что он маскирует смешок.
— Да, наверное. — Обронил господин Рэдманд и невозмутимо продолжил: — Первый вопрос, Алесса: кем вы приходились графине Аурелии.