— Зачем вообще убийца забрал топор?
— Может, он лежит на дне пруда?
Я отрицательно качнул головой.
— Я просил Феррона поискать, он не нашел.
Через минуту раздумий Леска кивнула и уверенно заявила:
— Наверняка этот топор что-то значил для преступника.
— Ага, — фыркнул я. — Напоминал об успешно содеянном убийстве.
— Нет, вероятнее всего, убийца получил топор в подарок от дорогого ему человека или по наследству.
Я расхохотался.
— Леска, как-то ты все романтизируешь.
— А вот и нет. — Пробурчала девушка. — Я чую, что права.
Не став спорить с неопытной напарницей, я встал и подал ей руку:
— Пойдем допрашивать уличный персонал. Это наверняка затянется до ночи, так что будь готова пропустить ужин.
— Давно хотела похудеть. — Принимая руку, оптимистично поделилась девушка.
Обменявшись озорными взглядами, мы пошли мучить челядь.
Часть 22.
***
У нас было действительно мало прислуги по двум причинам. Первая причина: поганый характер виконта Гэйлорда, о котором складывали страшилки. И я нисколько не преувеличиваю: сама однажды слышала, как экономка Изольда — ответственная за псарню и технические строения —делилась с поварами историями, которыми запугивает своего непослушного сына: "Если кашу есть не будешь, ночью придет виконт и разорвет тебя пополам своими огромными ручищами". Интересный воспитательный момент, однако. А вторая причина заключалась в том, что графиня Аурелия не любила суету вокруг нее. Собственно, у миледи и камеристки не было последние лет десять: ее личная гувернантка уехала в столицу. То ли в поисках лучшей жизни, то ли не выдержала язвительные комментарии от графини и банально сбежала.
В уличном персонале, кстати, было больше работников, чем в том, который работал в поместье. Тринадцать садовников, один дрессировщик, вечно куда-то пропадающий конюх, которого днем с огнем не сыщешь, четверо часовых (впрочем, Рэдманд не сильно ими заинтересовался) и, собственно, все. Несмотря на слова следователя, мне казалось, что допрос не затянется надолго.
Как же я ошибалась…
— Так, Рогард, повтори, где ты был позавчера ночью? — Вкрадчиво спросил Эммер.
Субтильный паренек-садовник, которого мы допрашивали уже полчаса, скосил глаза и надул щеки. Затем почесал голову, будто пытался заставить ее работать быстрее и повторил то, что уже сказал десять минут назад:
— Дык в комнате своей был, спал. Зачем сон откладывать, коли вставать ни свет ни заря?
Это да, рабочие у нас рано встают, территория-то большая. Если честно, я не очень понимаю, что прислуга делает целый день, но, видимо, работа делается, раз миледи Мэриана не жалуется.
Рэдманд кивнул в знак того, что услышал паренька и попросил:
— Рогард, отведи нас туда, где хранится рабочий инвентарь.
Парень медленно и как-то глупо, как рыба, моргнул, но угукнул и жестом попросил идти за ним. Шли недолго, шагах в тридцати от собачьего вольера, который мы по нервной просьбе следователя обошли по широкой дуге, стоял добротный деревянный сарай.
— Днем сарай открыт, а вечером господин Феррон закрывает его на замок, как раз перед выпуском собак.
— Ясно. — Задумчиво произнес следователь. — А где здесь топоры?
Садовник вновь почесал голову, тем самым вызвав у меня невольный смешок, а затем открыл дверь нараспашку и пальцем указал на стену, вдоль которой ютился ряд из десяти плотно стоящих друг к дружке топоров.
Десять одинаковых топоров.
И на что надеялся Эммер, когда просил показать ему сарай?
Проигнорировав мой вопросительный взгляд, Рэдманд подошел к стене и присел на корточки. Я поступила так же и тихо спросила:
— Ищем следы крови?
— Думаю, что убийца отмыл орудие убийства. К тому же думаю, что преступник не круглый дурак и топор не вернул.