– История могла развиваться по-разному. Например, ребенок вырос, каким-то образом узнал о матери, явился к ней, она его приняла… Либо у Элеоноры Георгиевны проснулась совесть и она сама отыскала свое чадо, но это не суть важно!
– А потом? – никак не могла успокоиться она.
– Дальнейшее зависит от пола незаконнорожденного. Если он был парнем, то мог соблазнить твою мать, Александру Железнову в результате появилась ты…
– А если ребенок был женского пола?
– Тогда она просто пришла к Элеоноре Георгиевне с новорожденной дочкой и сказала: «Маманя, ты меня не растила, так вырасти хоть мою дитятку, так как я сама не в состоянии…» Либо она просто умерла при родах, и Элеоноре Георгиевне ничего не оставалось, как пристроить малышку…
– Тогда Шура Железнова, которую я всю жизнь считала матерью, мне вовсе не мать!
– Это же просто гипотеза, – с упреком проговорил Петр. – Не надо принимать ее близко к сердцу…
– А знаете, Петр Алексеевич, я в этом нисколько не сомневаюсь!
– В чем?
– В том, что я не родная дочь Шуры Железновой. Я всегда это чувствовала! Причем теперь я уверена, что удочерила она меня не по зову сердца, а купившись на деньги, предложенные бабусей… Тем более что Элеонора Георгиевна ей еще и комнату в коммуналке выхлопотала.
– Откуда вам известны такие подробности? – Он с возросшим интересом глянул на нее. – Из письма?
– Да.
– И что там было еще?
Аня собралась рассказать о странном шифре и зарытой собаке, но, вспомнив предостережения бабуси, смолчала.
– Вы мне не доверяете? – по-своему расценил ее безмолвие Петр.
– Нет, что вы! Только вам я и доверяю! – поспешно заверила его Аня. – Просто больше там ничего интересного, в смысле для нашего с вами расследования, не было…
– О! – развеселился Петр. – Мы уже ведем расследование!
– А вы мне разве не поможете? – Ее голос дрогнул. – А я так надеялась…
Он нахмурился и несколько секунд молчал, сосредоточившись на дороге, потом спросил:
– Что конкретно вы хотите знать?
– Кто мои родители. Или хотя бы один из них.
– Для вас это так важно?
– Очень.
– Это трудно.
– Я понимаю! – взволнованно воскликнула она. – Понимаю! Тем более что все, кто мог нам помочь, мертвы!
– Кто мертв? – опешил Петр.
– И Элеонора Георгиевна, и Лизавета Петровна, и моя мать, Шура Железнова. А больше никто не знает правды.
– Глупости. На этот счет даже пословица есть: «Знают двое – знают все!» В нашем случае, конечно, все не знают, но несколько человек, думаю, в курсе… Только как их найти?
– Давайте частного детектива наймем, – выпалила Аня.
Петр с жалостью на нее посмотрел, криво улыбнулся и сказал:
– Анечка, вы представляете себе, сколько стоят услуги частного детектива?
– Нет. А что, очень дорого?
– Очень.
– У меня есть три тысячи долларов, этого хватит? – не отступала Аня.
– На какого-нибудь заштатного сыщиришку но на профессионала… Стоп! – Он так резко крутанул руль, поворачиваясь к ней, что машина чуть не вылетела на встречную полосу. – Что вы там про три тысячи сказали?
– У меня есть…
– Откуда?
– Комнату свою сдала, – ляпнула первое, что пришло на ум.
– Комнату, значит… – Петр уставился ей в лицо. Аня тут же опустила глаза, а когда через какое-то время подняла их, он сверлил взглядом лейбл на ее пуховике. – Телефон покажите, – буркнул он, насмотревшись на этикетку.
– Зачем?
– Покажите, покажите…
Аня нехотя полезла в карман, достала телефон. Петр не стал брать его в руки, он лишь бросил на него мимолетный взгляд, которого было достаточно, чтобы понять, что девчонка завралась.
– «Панасоник» последней модели, – пробурчал Петр, – новенький, даже защитная пленка на месте… И пуховик с иголочки… Хм… Сколько за комнату выручили?
– Сто пятьдесят в месяц, – отрапортовала Аня, но тут же поняла свою ошибку и добавила: – Взяла за год вперед…
– Неувязочка, – широко улыбнулся он. – Не получается трех тысяч.
– Ну… Еще отпускные получила…
– Один ваш телефон стоит триста долларов, – разозлился Петр – ему до смерти надоело, что эта птаха пытается его обдурить. – Пуховик двести.
Джинсы семьдесят пять, так что перестаньте мне врать!
Ее глаза увлажнились, губы задрожали, но плакать она не стала, просто шмыгнула носом, с силой потерла кулачком глаза и затихла.
– Вы ничего не хотите мне сказать? – прервал молчание Петр.
– Вы будете ругаться, – буркнула Аня себе под нос.
– Господи! Что за детский сад! – воскликнул он в сердцах. – Говорите же!
– Я бабушкины подстаканники продала, – собравшись с духом, выпалила Аня.