Та-ак. Забор. Ворота. В будочке сидит охранник, смотрит телевизор. Не то… Аня открыла фрамугу (пластиковая рама поддалась легко, не то что, рассохшаяся деревянная в бабусиной квартире) высунулась по пояс, глянула в другом направлении. Лес, замерзшее озерко, к нему ведет протоптанная в снегу дорожка, тот же забор, в заборе калитка… Аня подкрутила колесики бинокля, наводя резкость. Вот оно — спасение! Конечно, калитка заперта, но это ничего, потому что через нее можно перелезть, высотой она всего ничего — метра полтора, а в заборе выступ. Руками зацепиться за верхний край, ногу на выступ, подтянуться, перекинуть тело, спрыгнуть… А дальше куда? Аня повертела головой в разных направлениях. Озеро можно обогнуть вдоль забора — там снег не такой глубокий, потом выйти на дорогу, ту самую с грязно-серыми пирамидками на обочине, а уж на шоссейке сориентироваться, в какую сторону двигать… Эй, постойте-ка! Что там вдали высовывается из-за макушек елей? Уж не столбы ли с высоковольтными проводами? Точно. Значит, совсем рядом железная дорога! Наверное, и станция есть… Это же просто… опупительно! Добраться до путей можно за каких-то полчаса, расстояние до них, скорее всего, километра два, три, не больше. Значит, в дорогу.
Аня сунула руки в рукава дубленки, взяла сумку, обулась, вышла из комнаты. Спустившись с лестницы, направилась не в холл, а в кухню, она была уверенна, что через нее можно выйти на задний двор. Еще не мешало бы взять свечку и спички, вдруг до темноты она не управиться.
В кухонной кладовке она нашла не только спички, но и карманный фонарик, который был в сто раз лучше свечки. Проверив его (пощелкала кнопкой) и убедившись в том, что он в рабочем состоянии, Аня положила фонарь в сумку. Еще прихватила маленькую лопатку — больших, к сожалению, в этой кладовке не держали — и пластиковое ведро, чтобы на него взобраться, если не получиться дотянуться до верхнего края калитки. Больше ничего полезного Аня не нашла, по этому покинула кладовку, кухню, дом, вышла на задний двор, осмотрелась. Справа одноэтажный домик, наверное, для прислуги, которой не было, слева кирпичная хозяйственная постройка, прямо аллейка, засаженная карликовыми (или просто молодыми) лиственницами, в конце ее та самая калитка, ведущая к озеру.
Повесив потяжелевшую сумку на шею, а ведро на сгиб локтя, Аня потрусила по аллейке.
Калитка оказалась выше, чем казалась издали — почти два метра. Так что ведро пригодилось. Аня встала на него, вытянула руки, ухватилась, повисла, попыталась закинуть ногу на выступ, но промахнулась, больно стукнулась коленом о забор, пискнула, спрыгнула. Переставила ведро, перевесила сумку, опять полезла. На этот раз на выступ нога попала, да только соскользнула, долбанула по ведру, оно упало, а Аня опять повисла, беспомощно суча ногами в воздухе.
Аня разозлилась на себя. Вот что она за размазня такая! Даже для спасения собственной жизни не может постараться! Злость придала сил, Аня опять вцепилась в край калитки, уперла ногу в забор, подтянулась, даже смогла подняться немного — один локоть вырвался за пределы территории — но и только…
Вдруг позади себя Аня услышала странный звук, похожий на скрип снега под подошвами чьих-то сапог. Она стеклась обратно на свой пластиковый помост, обернулась и чуть не умерла от страха… По аллейке бежал охранник. Огромный, красномордый, в камуфлированной куртке, огромных, подшитых кожей, валенках, с кобурой на поясе и дубинкой в руке — просто Терминатор а ля рус…
Значит, он пялился не в телевизор, а в монитор! И территория просматривается!
Первой мыслью было сдаться, второй, покончить жизнь самоубийством, сделав харакири ворованной лопаткой, третьей, бежать. Повинуясь третьему импульсу, Анино тело сгруппировалось и, к удивлению мозга, буквально взлетело наверх.
Не прошло и минуты, как Аня неслась вдоль забора к дороге.
Добежала. Обернулась, чтобы проверить, не гонятся ли за ней. Вроде, чисто! Оторвалась, — с гордостью подумала Аня и дунула по шоссе в сторону железной дороги.
Хоть тут повезло! Она оказалась всего в пятнадцати минутах бега, самое же удивительное, что это была не просто ветка железнодорожного полотна, это была станция «…1 км». Какой именно километр, разобрать было невозможно, потому что покосившаяся вывеска на столбе была почти сплошь исписана матерными словами. На этом везение не закончилось — стоило Ане взбежать на пустынную платформу, как совсем близко просвистел тепловозный гудок: низкий, протяжный. Значит, идет электричка, потому что товарные и пассажирские издают более резкие звуки.
Электричка (а это была именно она) остановилась, двери раскрылись, Аня вскочила в тамбур, глянула через стекло в вагон: народу было много, но свободные места имелись. По этому она прошла внутрь, примостилась на первую попавшуюся лавочку и обратилась к соседке, пожилой женщине в фуфайке:
— До Москвы далеко?
— Не очень, — почему-то рассмеялась соседка.
— А сколько остановок?
— Пять, шесть, только в обратную сторону…
Аня застонала — все ее сегодняшнее везение псу (или зарытой под будкой собаке) под хвост. Судьба-злодейка перекрыла кран фарта, решив что и так выдала его больше, чем за предыдущие двадцать три года… Значит, не видать ей Ане Клюевки, не видать!
— Эх, не видать мне Клюевки! — вслух повторила она.
— Так тебе в Москву или в Клюевку? — среагировала на ее реплику соседка.
— А что?
— Если в Клюевку, то тебе через четыре остановки выходить…
Ах, зря Аня на судьбу наговаривала, не кончилось ее везение на полпути! Согреваемая это мыслью, девушка выскочила в тамбур — ей всегда казалось, что, когда сидишь, время тянется медленнее.
Когда поезд, наконец, остановился на станции Клюевка, Аня не только извелась от нетерпения, но и наглоталась вонючего сигаретного дыма, выдыхаемого двумя мужскими глотками — не смотря на запрет, мужики смолили в тамбуре без всякой боязни.
Выйдя на платформу, Аня огляделась: где находится кооператив, она понятия не имела, но надеялась, что не очень далеко от станции. Однако в обозреваемых окрестностях были только аккуратные частные дома, совсем не похожие на садовые дачки. Значит, надо немного пройти вглубь деревни: либо наткнется на «Усадьбу», либо спросит у кого.
Аня спустилась с платформы, свернула в первый попавшийся проулок, и вышла по нему к замерзшей речушке с хлипким мостиком. Аккуратно перейдя по нему на другой берег, она двинулась по протоптанной дорожке дальше. Завернув за заброшенную рефрижераторную будку, Аня остановилась — перед ней вырос забор из колючей проволоки. Столбы, на которых она держалась, через один были повалены, стоявшие же поражали своей трухлявостью. За забором имелись такие же запущенные (некоторые без дверей, почти все без окон) домушки. Кое-где из снега торчали ржавее бочки, остовы теплиц…
Видимо, это и был садовый кооператив «Усадьба», заброшенный несколько лет назад.
Перешагнув через повалившийся столб, Аня ступила на его территорию. Вернее, сначала провалилась по колено в снег, а потом, когда ботинок коснулся земли, ступила. С трудом передвигая ноги, побрела к торчащей из сугроба будке. Хотелось верить, что это именно та, о которой писала бабуся.
Добравшись до конуры, Аня разгребла снег у ее бока, подсунула лопату под дно, потянула вверх… Будка поддалась, но с трудом. Не примерзла, что хорошо, но тяжелая, что, безусловно, плохо. Значит сначала необходимо расчистить снег вокруг, смести его с крыши, а уж потом пытаться будку двигать. Взяв лопатку двумя руками, Аня начала расшвыривать снег.
Спустя пятнадцать минут собачий домик был сдвинут — показался квадрат мокрой земли. Примерившись, Аня вонзила лопату в самый его центр.
Копать оказалось сложнее, чем она предполагала. Земля была мерзлая, лопатка маленькая, ко всему прочему сил у Ани осталось совсем немного. Проковырявшись больше получаса, горе-копательница не углубилась больше, чем на тридцать сантиметров. Такими темпами закончит она только к утру!