— Сосредоточься на его левой стороне. Она слабее, — бормочет он.
— Мне не нужны никакие подачки, — огрызаюсь я, и его брови хмурятся. — Катарина...
Но я уже протискиваюсь мимо него, скидывая кроссовки, прежде чем ступить на мат. Черное резиновое покрытие хрустит под моими ногами, когда Люк растягивается напротив меня. — Давненько мы этим не занимались. Врукопашную?
Мои пальцы подергиваются, и я наклоняю голову в сторону стола с оружием, стоящего вдоль задней стены. — Если мне придется это делать, я бы предпочла сделать это интересным.
Прошло несколько месяцев с тех пор, как я сражалась с ножами, и я скучаю по их ощущению. Вито хлопает в ладоши. — Хватит болтать. Начинайте.
— Наставник, блядь, — бормочу я. Некоторые наставники искренне пытаются помочь. Вито? Клянусь, этот человек просто хочет увидеть, как мы все истекаем кровью. Но мы оба направляемся к столу, просматривая варианты, прежде чем я указываю на свой выбор. Пара тонких стальных кинжалов выделяется среди массивного оружия. Пистолеты, топор, даже гребаный меч. Но ножи — самые лучшие.
Взяв их в руки, я обхватываю пальцами детализированные рукояти, пробуя на вес. — Эти подойдут.
— Я вижу, ты в настроении пустить кровь. — Но я могу сказать, что он испытывает искушение. Я единственная наследница, которая будет работать с ножами, остальные предпочитают пистолеты. Но есть одна особенность в Лучиано Морелли — он ценит лезвия хорошей работы. Он берет второй набор, переворачивает один и ловит, сверкнув зубами. — Постарайся не испортить мое хорошенькое личико, Катарина.
Я громко фыркаю. — Возможно, это научит тебя смирению.
Напряжение между нами исчезает, когда мы занимаем позицию, Люк сбрасывает кроссовки и слегка подпрыгивает на ногах. Вито раздраженно хлопает рукой по канату. — Это бой, а не гребаный балет.
Но он никогда раньше не видел, как мы спаррингуем. Не так. Он здесь всего несколько недель. Джонно, предыдущий наставник из Фаско – он ценил лезвия. Я научилась у него нескольким трюкам.
— Ну же, маленькая ворона, — шепчет Лучиано, его губы изгибаются. — Потанцуй со мной.
Я уже готова, и прежде чем последнее слово слетает с его губ, я взмахиваю правым клинком вверх, прямо к его шее. Блеснула сталь, когда он потянулся мне навстречу, ножи столкнулись менее чем в дюйме от его кожи.
— Что ж, это мило, — бормочет он. Затем он отталкивает меня, его руки взмахивают, когда оба кинжала нацелены на меня.
Сейчас нет места для невнятных оскорблений. Нет места ни для чего, кроме плавности наших собственных движений и звона стали, когда мы перемещаемся по пространству, мы оба сосредоточены друг на друге. Предвосхищаем движения, пытаемся соответствовать им, прощупываем друг друга.
Я делаю ложный выпад вправо, и Люк поддается, когда я прохожу прямо под его рукой, один кинжал направлен точно над его пульсом. — Полагаю, балл за мной.
— Merda, (итл. дерьмо) — огрызается он. — Первый и последний.
Он берёт следующий балл, ловко провернувшись и прижав лезвие к моему животу. Вито и остальные сейчас молчат, но я чувствую, что они наблюдают. С течением минут наше дыхание становится затрудненным, и ни один из нас не позволяет другому одержать верх. Мои руки начинают болеть, и я издаю стон, когда Люк ловит мой двойной выпад, скрещивая свои кинжалы и поворачивая их. Я почти теряю хватку и рычу.
— Такая сердитая маленькая кошечка. — Он ухмыляется, на долю секунды отрывая взгляд от поединка.
Но все, что мне нужно, — это секунда.
Я падаю, замахиваясь ногой и сбивая его с ног. Он падает, как мешок с гребаными кирпичами, и мои кинжалы скрещиваются у его шеи, прежде чем он успевает сделать что-то большее, чем моргнуть. Оседлав его, я наклоняюсь, ухмылка расползается по моему лицу. — Ты что-то говорил?
Его голова откидывается на мат, когда он издает задыхающийся смешок. — Я признаю. Ты чертовски великолепна.
Неприкрытая честность в его голосе застает меня врасплох, и мои кинжалы ослабевают. Улыбка сползает с его лица, яркие карие глаза встречаются с моими. И нет никаких признаков наглого мужчины, которого я привыкла видеть.
Я внезапно осознаю, что между нами нет расстояния, наши лица близко друг к другу, его тело под моим. Его жар ощущается как клеймо на внутренней стороне моих бедер.
Я громко сглатываю. Взгляд Лучиано опускается на мое горло, как будто он отслеживает изгибы моей кожи, изучая каждое мое движение.
А затем раздается очень мужской, очень очевидный кашель. Я наблюдаю, как выражение его лица исчезает, как Люк тщательно надевает свою маску и одаривает меня своей обычной хитрой улыбкой. — Не стесняйся оставаться там весь день, маленькая ворона.