Не желая отвлекать его, я молчу, мой взгляд устремлен на промежутки между зданиями. Но сегодня на нас не выпрыгивают монстры, хотя мои плечи напряжены, когда Винсент провожает меня в центр, колеблясь у двери в раздевалки. — Ты хочешь, чтобы я был там с тобой?
Я качаю головой. — Жди на улице. Я закончу через час.
Когда я вхожу, Данте и Стефано уже там, хотя Лучиано нигде не видно.
И Джованни тоже здесь.
Удивленная, я останавливаюсь. Он видит меня в зеркале и встает со скамейки. — Катарина. Я вижу, все еще жива.
— Это легко сделать, когда имеешь дело с некомпетентностью, Фаско.
Вито направляется в нашу сторону, его голова мечется между нами. — Только не в мою смену. Отмывать с пола тут кровь ещё та морока.
На полу не одно старое ржавое пятно, подтверждающее правдивость его раздраженных слов.
Игнорируя Джио, я направляюсь к брусьям и начинаю растягиваться. В последнее время я стала расслабляться, напряженность моих мышц точно говорит мне о том, насколько я не в форме по сравнению с тем, какой была раньше. Заняв место на полу, я перехожу к приседаниям, выжимая из себя все больше и больше, пока не чувствую, как по спине стекает пот. Выполнив третий сет из тридцати, я позволяю себе рухнуть обратно на пол, прикрывая руками ноющий живот.
Определенно не в форме.
Вито выкрикивает что-то в мою сторону — звучит отдалённо как оскорбление, и я отвечаю, выставив средний палец.
Глубокий смех раздаётся гораздо ближе, чем голос Вито, и мои глаза тут же открываются, когда надо мной нависает тень, заслоняя яркий свет ламп над головой.
— Слыхал о личном пространстве, Морелли? — бурчу я.
Люк щелкает языком, протягивая руку. Его бровь приподнимается в безмолвном вызове, и я раздраженно хватаюсь за нее, позволяя ему поднять меня. Он одет не для тренировки, а в свою обычную элегантную черную рубашку и брюки. — Ты избегала меня, Катарина.
— Веришь или нет, но на самом деле весь мой мир вращается не вокруг тебя. — Отпуская его руку, я уворачиваюсь от него, но он только разворачивается и следует за мной в секцию с гантелями.
Он хмурится, пока я загружаю штангу. — Легковато для тебя, не находишь?
— Разве я просила тебя комментировать мои тренировки? — Огрызаюсь я. — Чего ты хочешь? Ты явно здесь не для того, чтобы тренироваться.
Он мгновение смотрит на меня, прежде чем берет футляр в левую руку. — Вообще-то, я пришел показать тебе свои последние приобретения. Подумал, что ты могла бы... оценить их по достоинству.
Я оглядываю комнату, замечая устремленные на нас взгляды. — Здесь?
Он пожимает плечами. — Такое же хорошее место, как и любое другое. В столовой в последнее время царит небольшой хаос. В конце концов, это место для хранения оружия.
Он поднимает футляр, отстегивает латунные петли и открывает его, пока я выпрямляюсь. Его глаза не отрываются от моего лица, уголки его губ приподнимаются, когда я встаю, мое внимание полностью завладевает им.
Двойные кинжалы на первый взгляд выглядят почти церемониальными. Идеально заостренные, из тонкой бронзы в форме трезубцев, средняя часть удлинена для формирования лезвия. Ручки, гладкие, темно-синего цвета со встроенной золотой резьбой для удобства захвата, блестят под потолочным светом.
У меня перехватывает дыхание. Это самое красивое оружие, которое я когда-либо видела. Я искала подобные кинжалы в течение многих лет.
Лучиано опускает крышку. — Они тебе нравятся?
Заставляя себя отвести взгляд, я поджимаю губы. — Может быть. Где ты их взял?
Они выглядят нестандартно. Уникальные.
Я должна стереть со своего лица выражение желания. Потребность. И черт бы его побрал, но Люк этого не упускает. Эти чертовы ангельские губки растягиваются в понимающей усмешке.
— Что ты дашь мне за эти красивые лезвия, Катарина?
Его голос низкий, соблазнительный. Угроза. Оглядываясь по сторонам, я замечаю, что все смотрят на нас. Данте остановился и, нахмурившись, оглядывается. Джованни ничего не выражает, но все равно наблюдает. Даже Стефано переводит взгляд в нашу сторону.
Я подхожу на шаг ближе к Лучиано. Он наклоняет голову, когда я наклоняюсь, его дыхание становится более глубоким.
— Отдай мне колющие штучки, Морелли, — бормочу я. Мой ноготь проводит линию по его рубашке, царапая перед брюк там, где никто другой не может этого видеть, и я с удовлетворением наблюдаю, как расширяются его зрачки, когда он переминается с ноги на ногу. — И, может быть, я не буду испытывать их на тебе.