Выдыхая, я опускаю голову ему на бок, вдыхая его запах поверх резкого, стерильного медицинского запаха. Он все еще здесь. — Тебе больше нельзя пробовать мою еду. Я запрещаю это.
Он сжимает мою руку с мягким упреком. — Это моя работа, Кэт. Если бы я этого не сделал, на этой койке была бы ты. Если бы ты вообще выжила.
Его голос звучит немного тверже, и мрачный тон заставляет меня покачать головой. — Значит, для тебя нормально оказаться здесь, но мне нет.
— Звучит примерно так. — Он пытается пошевелиться, подтянуться, прежде чем со стоном падает обратно. — Господи. Помоги мне подняться.
— Зачем? — Я осторожно обнимаю его за плечи. Страдальческий хрип вырывается у него, когда он вцепляется руками в металлические прутья по бокам кровати.
— Я выписываюсь.
Я роняю его. Наполовину от удивления, но и наполовину от явного гребаного раздражения, потому что Доменико Росси, несомненно, самый упрямый мужчина, которого я когда-либо встречала.
И это действительно о чем-то говорит, учитывая мое воспитание. — Ты не выписываешь!
Он бросает на меня страдальческий взгляд. — Ты не вернешься туда без меня. Я запрещаю это.
Теперь это официально — я раздражена на все сто, блядь, процентов.
Он стонет, когда я бью его в плечо: — Да твою ж мать, Кэт. Я в больнице, женщина. Сжалься хоть немного.
Скрестив руки, я сверлю его взглядом:
— Ты не можешь сидеть сразу на двух стульях, Доменико. И вообще — что, чёрт возьми, значит: я запрещаю?
— Кто-то пытался тебя отравить. Мне нужно выяснить, кто.
Он продолжает пытаться подтянуться, но каждый раз терпит неудачу. Тем временем я стою там, постукивая ногами по полу и размышляя, не стоит ли мне просто нокаутировать его.
Он бы больше отдохнул. Я бы чувствовала себя намного спокойнее.
Кажется, что это беспроигрышный вариант.
Когда он, наконец, опускается обратно, его грудь тяжело вздымается, я подхожу и толкаю его в грудь. — Ты закончил?
Он морщится, крепко зажмуривая глаза. — Я попробую снова через минуту.
Я делаю глубокий вдох. Глубокий, очень глубокий вдох. А потом еще один, молясь о терпении. — Если ты закончил со своим маленьким псевдо-суперменским спектаклем, я вообще-то могла бы тебе уже объяснить, что я уже знаю, кто это сделал, потому что я не совсем бесполезная, и ты мог бы послушать. Вместо того, чтобы бросаться сломя голову, хотя ты был мертв несколько чертовых часов назад.
— Кэт... — его голос звучит умоляюще, но я ничего этого не слышу.
— Ты умер, Дом, — хрипло огрызаюсь я. — Ты умер у меня на глазах. Ты, блядь, перестал дышать, и если бы не Данте, сомневаюсь, что ты бы сейчас сидел здесь и ворчал на меня, и все, о чем ты можешь думать, так это вернуться за гребаным вторым раундом?
Я останавливаюсь, мое дыхание становится хриплым, и яростно смотрю на него.
Ожидая.
Он поджимает губы. — Не проси меня извиняться за то, что я обеспечивал твою безопасность, Кэт. Если это так, я проведу остаток своей жизни на коленях.
Боже, он такой упрямый засранец. — Мне не нужен защитник, Дом, мне просто нужен...
Ты. Ты просто нужен мне.
Жесткая линия его подбородка смягчается. — Иди сюда, Катарина.
Я вздергиваю подбородок. — Я не собираюсь помогать тебе выбираться отсюда. Ты останешься, пока доктор тебя не выпишет.
Он закатывает глаза, глядя на меня, помятую и измученную, но все еще стоявшую здесь. — Я сказал, иди сюда, Катарина.
Я не знаю, когда наши отношения дошли до этого. От силовика и босса до чего-то... большего.
Я бесшумно пересекаю комнату. Он поднимает руку, сдвигаясь в сторону, когда я сажусь рядом с ним. Кладу голову ему на плечо. Я чувствую его дыхание на своих волосах, мое сердце слегка колотится, когда он прижимается губами к моей голове.
Все еще здесь, со мной.
И, наконец, я могу дышать.
***
Я выхожу из комнаты, оставляя спящего Доменика отдыхать, и оглядываюсь по сторонам.
Данте поднимается с одного из пластиковых стульев, расставленных вокруг. — Как он?
— Жив. Благодаря тебе.
Уголки его губ приподнимаются. — У меня такое чувство, что он выжил бы и без моей помощи.
Возможно, но я не забуду этого в ближайшее время. — Мы не можем оставаться здесь надолго. Мне нужно возвращаться.
Я не могу забыть тот хаос, который оставила после себя. Мертвый солдат – предатель и я понятия не имею почему. Когда я приехала, я отправила Винсента и Тони обратно, чтобы они помогли Дэнни с уборкой, Винсенту, в частности, нужно было поддержать молодых ребят, но у меня есть свои обязанности, которые я должна выполнять.
— Я буду готов, когда будешь готова ты. — Затем он колеблется. — Ты видела сообщение?