- Вряд ли Эста захочет тебя видеть.
- Эста?
- Полное имя Виоланта - Эста Виола Риарваль. Ты не знал?
- Риарваль… - До Тревиса дошел смысл сказанного. Кесс в его голове четко произносила это имя. Они ещё с Марсом подумали, что это имя женщины. А это был… - Виолант?! Так, я же с ним встречался!
- Ну да… - Лойс, почувствовавший ослабление в уровне силы, решил не терять удачного шанса улизнуть. - Ты и сейчас можешь попробовать с ним встретиться. У тебя же “десятка”, попробуй встать на преследование, может у тебя и выйдет. - Он сделал знак Гримуару и оба вампира стали продвигаться к двери. Тревис, оглушенный и потерянный под лавиной мыслей, новостей, воспоминаний и догадок, не замечал их движения. Он очнулся на стук захлопнувшейся двери, неожиданно оставшись в одиночестве.
Красные мотыли под потолком кружили ровным кольцом, центруясь на Тревиса. Линза жалобно звенела, раскалываясь длинными молниеобразными трещинами. Тьма в груди встала во весь рост, издавая низкий горловой звук, от которого с потолка начала сыпаться каменная крошка.
Надо представить в голове образ: черные канделябры, зелёное перо, невыразительное, сухое лицо, подсвеченное пламенем свечей. Затем преисполниться ярости. О, этого предостаточно: одна фраза “были очень близки”, легко справилась с этой задачей. Тревис закипел от гнева, с дрожью омерзения, представляя беззащитную Кесс в отвратительных руках старого вампира. Последним шагом нужно проложить тропу: она вспыхнула рубиновой пульсирующей нитью, как натянутый сосуд. Тревис взялся за неё, ощущая ауру существа, находящегося на другом конце. Эта аура ослепила, но не остановила преследователя.
- Виолант, ты мне всё расскажешь.
Тревис сорвался с места, без труда облекаясь плотным чёрным туманом. Красное стекло за его спиной взорвалось тысячью визжащих осколков. Мотыли, получившие несовместимый с жизнью энергетический удар, попадали замертво сухим, шелестящим дождём, погружая комнату в безраздельный, удушающий мрак.
Глава 26
При близком рассмотрении, Кадиш оказался именно таким, каким его описывала леди Трот: бордовые пески круто-спинными барханами вырастали на чёрной, иссушенной в камень земле. Из-за постоянных сильных ветров, циклически меняющих свое направление, дюны находились в непрестанном движении. Города центральной части страны, раз в четыре года полностью погребались песками, освобождаясь от него, лишь через долгих шесть месяцев. Но люди всё равно продолжали жить в них, на половину года уходя в соседние селения или временные стоянки.
Столица Кадиша, именовавшаяся на местном наречии “Кхаль”, принадлежала, как раз к таким городам. Приезжие гости, попадавшие на “мертвый сезон”, искренне не понимали, почему нельзя перенести город в другое место, неподвластное пескам. Но, местные жители, привычные к “неудобствам”, считали их, чуть ли не “благословенной особенностью” и о переносе столицы не желали и слушать. Единственное здание не пряталось под песком, верхней половиной возвышаясь среди дюн - это королевский дворец. Острый чёрный стеклянный шпиль в кольце таких же поменьше, выглядел величественно-устрашающе, как зарытая в землю шипастая корона.
Сюда-то, по совету матери, и приехал неугомонный Захари, влекомый ветром странствий и тягой к неизведанному. Но, по прибытии оказалось, что “мёртвый сезон” уже начался и город потихоньку освобождается от жителей, растянувшихся длинными караванами по окружающей местности. Самый большой поток шёл на юг, через Гром-горы.
Однако, не смотря на всеобщую миграцию, раздосадованного Захари встретили самым надлежащим образом. Дальний родственник его матери приготовил настоящий пир в своем особнячке к приезду дорогого гостя. Двухэтажный каменный дом располагался на высоком скальном основании, будучи выше общего уровня города, поэтому, пески еще не добрались до него и жильцы могли позволить себе некоторую неторопливость.
Захари долго и с аппетитом ел, утрированно расхваливая каждое блюдо, пока хитрые, узкие глаза собеседников внимательно следили за ним. Сам хозяин, назвавшийся Урун-Двашем, не замолкал ни на секунду. Он то расспрашивал о здоровье и благополучии “Достопочтенной миледи Аории Трот, в девичестве Яр-Литы”, то сетовал на слишком раннее начало сезона миграций в этом году. Вопросы личного характера, касаемые самого Захари, мужчина обходил стороной, быстро меняя тему, если вдруг гость начинал заводить об этом разговор.
Когда плотный ужин закончился, семейство перешло к чаю со сладостями. Под разлившийся по комнате аромат мелиссы, “стопор” в общении немного ушёл, и беседа перетекла в более продуктивное русло.