Очередной раз, поднимаясь с качающегося пола, Джерри понял, что сил у него больше не осталось. Ещё один пропущенный удар и он просто отключится, а дело, на которое он нацелился, останется не выполненным, и тогда дом он не спасёт. На начавшееся к нему движение пирата, Джерри в останавливающем жесте выставил вперёд руку. Не ожидавший подобного, Дрю непроизвольно остановился, и эта секундная заминка дала шанс достать из-за пазухи розовый камень. Он снял его с шеи и с удовольствием отметил, что давешняя пушка оказалась ровнехонько справа от него. Команда, нацелившаяся на феерическое поражение, замерла, ожидая, что же сделает загнанный в угол, избитый до состояния котлеты, малец.
И Джерри не стал их разочаровывать в обещанной феерии. Он криво усмехнулся опухшим лицом, легко забросил камень внутрь железного ствола и взял в руки поджигающий линсток. Его не стали останавливать, так как вреда от одного камня никто не видел, да и вряд ли бы, что-нибудь вышло. Воспользовавшись общим заблуждением, Джерри расправил плечи и болезненно рассмеялся.
- Запомните, наконец, что меня зовут Джеральд Дарнау, гадские вы твари. И ещё, что я вас всех ненавижу и гореть вам в бездне вместе со всем вашим ублюдским Кадишем.
- Чего ты там…
Но договорить Лысый Дрю не успел. Джерри поджег порох. Пушка выстрелила и черничковый Эприт в разрушающейся кварцевой оболочке полетел в самый центр собравшейся армады. Соприкосновение с деревом, первой попавшейся реи, вызвало детонацию, и освобождённая энергия с оглушительным ревом вырвалась наружу. Получившийся взрыв оказался такой мощи, что море в месте падения, вспучилось пузырем и душераздирающе лопнуло, а близлежащие корабли полетели на воздух, разламываясь на части. Вслед за вспышкой света пронеслась кольцевая ударная волны, переворачивая и опрокидывая суда, ломая мачты и срывая полотна парусов. Следом пришел гром и грохот, рвущий перепонки.
Людей раскидывало, как нелепые живые фигурки, топило и перемалывало в горниле воды, огня и крошащегося дерева. Разыгравшийся шторм ухудшал ситуацию, волны яростно кидались на изувеченные суда, доламывая то, что не смог уничтожить взрыв. Из всего богатого флота целыми остались только самые дальние малолитражные шхуны, да главный флагман, удачно закрытый соседними кораблями. Его волной откинуло в бухту. На скорости он врезался в стоявшую боком “Лирабель” и вместе с ней ушёл на мель, вгрызшись в земляной перешеек, ведущий к форту. К дальнейшему плаванию, пропоротый и искалеченный галеон уже был не пригоден, но общая масса людей на нём не пострадала.
Что же касается Джерри, сразу после выстрела он успел прыгнуть за борт, так, что взрывная волна не достала до него, пройдя большей массой над поверхностью воды. Сам “Изверг” разрушений не избежал, опрокинувшись на бок и поломав половину рангоута. Всплывших обломков оказалось достаточно, чтобы измотанный, но полный решимости Джерри, удержался на плаву и двинулся в сторону земли. Надежда на спасение слабо различалась в кипучести остервенелых волн, но других вариантов не было и Джеральд доверился судьбе. Тем более, что он сделал для неё всё, что мог.
Сложно сказать, повезло ли Захари в том, что на момент случившихся событий, он оказался на борту адмиральского галеона и выжил. Оказавшееся в заложниках судно быстро взяли в оборот и контуженные взрывом солдаты, без боя сдавались выбегавшим из крепости защитникам. Всем стало понятно, что нападение сорвано и ближайшей заботой Брода будет размещение людей по лазаретам и тюремным камерам. Уцелевшие шхуны Кадиша, целесообразно развернулись, не рискуя лезть в пекло и напрасно терять экипаж.
Платус неожиданно для самого себя выиграл эту битву, но война только началась и расслабляться не следовало. Остальные две части флота Кадиша благополучно прогрызали себе путь в других частях страны, встретившись с флотилией короля. Фердинанд не знал каких богов ему следовало благодарить за случившееся чудо и воодушевленно носился, раздавая приказы. Захари Трот сидел на полу камеры, расширенными глазами, глядя на запертую железную решётку. И только смертельно уставший, Джерри упрямо грёб по направлению дрожащих жёлтых огней, умоляя небо дать ему еще одну минуту жизни. И ещё одну. И ещё одну. И ещё.