- Значит, ты - молодец!
- Значит, да!
Резко начавшийся спор, столь же резко и оборвался. Спорщики, разобидевшись друг на друга, разошлись в разные стороны. Дей вернулась к раненому. Марс скрылся с глаз, исчезнув в глубине лагеря, откуда громко звенело и стукало. Вымещать злость парень решил на всём, попавшемся под руку и под ногу.
- Ох, беда-а… - Молча сидевший, мужичок подал голос, заговорив понятным языком. Он сидел, прислонившись спиной к тюкам, вытянув ноги, но вид внушал надежду на скорое излечение. Маленькие глаза под кустистыми бровями сияли хитрецой и внимательным любопытством. - Судьба-то видать, злая у вас, хорохористая, усмешки любит. Сам проходил, знаю. - Он закивал, подтверждая сказанное. – Да, только, злиться так не стоит. Дело это бесполезное, ненужное. Миграционную охрану делать - не переделать, им бы только нелегалов всяческих отлавливать, да клеймить, других интересов-то у них и не бывает.
- Дед, ты говоришь? - Дей запоздало поняла, что фраза вышла не вежливая, но удивление её оказалось чересчур сильным. Тем более, мужчина не выглядел сильно старым, скорее, не ухоженным: грязные с проседью тёмные волосы свалялись и висели патлами; Лицо заросло густой щетиной; Мозолистые руки, толстые в запястьях, давно не видели мыла и ножниц; Одежда, заляпанная кровью, пылью и потом. Формулировка “Дед” шла ему, как нельзя удачней.
Тревиса подобный поворот заставил, едва ли не подпрыгнуть. Подозрения оправдались, и он покраснел с ног до головы. Волны стыдливого жара приливали одна за другой. И тем сильнее, чем чаще взгляд пересекался с глазами девушки. Та спокойно сидела возле пациента, следя за процессом лечения.
- Дык, я и до того умел. Чего же здесь не уметь-то? Очень даже и простое занятие, скажу я вам. Болтай себе, да болтай. Чеши языком, пока не отвалится, или пока кто не заставит замолчать. Но это уже грубость, конечно. Этого допускать нельзя приличному человеку.
- Да я не о том! - Девушка прервала бестолковый словесный поток. - Ты же не говорил по-нашему. Как ты язык так быстро выучил и когда успел? Или, и до этого знал, но скрывал? Зачем?
- И было бы, что скрывать, ничего бы скрывать не стал! Вы же спасители мои, из-под телеги вынули, лекарку ко мне доставили, дай Бог здоровья ей крепкого. Да уж, ей и на здоровье-то жаловаться грех. Она ещё всех нас на ноги подымет, болезненных. Побольше бы людей таких, добрых на наш век, вот счастье-то было бы.
- Так, дед, говори яснее. Ничего не понимаю. Откуда язык знаешь?
- Не стоит пытать его дальше. Он правду вам сказал, язык этот для него давно уже знакомый. А что до внезапного понимания между нами, так это от того, что на вас теперь есть печать. Она и даёт возможность понимать нашу речь.
Тревис впервые услышал голос синеглазой девушки и сердце его замерло. Мысли вылетели, пальцы от волнения задрожали. Несмотря на абсолютную невинность и скромность незнакомки, голос её, мгновенно обличил строгий и серьёзный характер. Она легко выдерживала обращенные взгляды, не думая скрывать ровной спины, уравновешенности движений и некого “своего права”. Что это такое, Тревис сказать не мог, но отлично чувствовал и конфузился. Мысленно взглянул на себя со стороны и ужаснулся непрезентабельности вида.
- Что? Всмысле? - Дей оказалась сбита словами лекарки не меньше, и растерянно переводила взгляд с неё на Тревиса, и обратно. – Это, вот эта татуировка, что ли “печать”?
- Зря ты милая утруждаешься так, всё для меня, для старика хлопочешь. - Мужичок, пришёл в небывалое воодушевление. - А всё потому, что сердце у тебя доброе, не каменное. Умеешь, значит, к людям ласку проявлять, заботу, вниманием не обделишь убогого и мимо не пройдёшь. Уважаю таких безмерно и век бы тебя добрым словом поминал.
- Довольно, дедушка, слов на ветер не бросайте, он всё запоминает и забыть потом не даст. Я вас вылечила, потому что долг у меня такой и призвание, а сердца моего вы не знаете. Уж простите, если обидела.
- Что ты деточка! Рад! Рад старик, что с такою душой дела имел, да снисходительностью окропился. Дай только на ноги встать, дык, я уж и докажу свое почтение!
- Не нужно, лежите. Вам ещё часов двенадцать выздоравливать придётся. Раны тяжёлые оказались, им время и покой необходимы.
- Бог даст, полежу, конечно. Только есть уже так охото, позывов сдержать не могу. Нет ли чего съестного вокруг? Кости, видать, жрать-то просят, жадные!
Девушка ничего не ответила, но послушно встала, в нерешительности остановившись возле, ненарочно перегородивших дорогу, ребят. Дейдара, шокировано смотрела на незнакомцев и никак не могла произнести годного итога своим мыслям.