- Насколько трудно? - Тревис почувствовал, как сердце застучало в груди, готовое выскочить.
- Настолько, что ты будешь кусать себя в приступе. Будешь глотать свою кровь и захлебываться ей, не получая отдохновения. Бежать, не разбирая дороги, из всех цветов различая только красный. - Она замолчала, произнеся это тихо, чтобы не услышал никто, включая эльфа. Расстроено покачала головой.
- Что, настолько плохо? - Трев почувствовал, как в горле пересохло и по нему перекатился стальной шар паники. Ладони вспотели. Мысли разбежались в разные стороны, вспугнутыми мышами. Взгляд сам собой устремился к девушке, ища утешения и спасения. Она поймала взгляд, поняла его, но ничего не отвечая, отвернулась к огню.
Разговор закончился и Тревис ощутил себя хуже, чем тогда, на заснеженной парковке. Только холод был не вокруг, а внутри него. Он слепо смотрел в огонь, а перед глазами, снова начал падать снег: белый, мертвый, безжалостный и одновременно прекрасный. И новоиспеченному вампиру до ужаса, до боли, захотелось, чтобы в этот момент его грудь разорвало гигантское ледяное копье. Оно бы вошло в него легко, не встречая сопротивления костей и тканей. Вошло бы, и навеки заполнило эту засасывающую пустоту.
Но, нет белого великана. Он исчез, случайно распахнув для них дверь в новый мир. И неоткуда взять ледяного копья. И снег не идёт с тёплого, летнего неба. И всё хорошо до тех пор, пока тьма не откроет свои глаза, и из всех цветов не останется только красный.
Глава 4
День старого графа Дарнау не задался с самого утра. Проснувшись в десятом часу, от болей в боку, он с трудом смог встать с постели. Лакей, служивший графу половину его жизни, пришёл на негодующий вопль недостаточно быстро, за что получил выговор и угрозу увольнения. Поданный завтрак подгорел и вонюче чадил, чем вызвал в графе натуральное бешенство. Так что, к тому моменту, как дворцовый курьер принёс запечатанный пакет с гербом, настроение дворянина скатилось ниже некуда.
Он вырвал из рук, растерявшегося молодого человека в форме, посылку, буркнул неразборчивую формальность и громко топая, ушёл в кабинет. Не проронивший ни слова курьер, встретился удивленным взглядом со старым лакеем и тот ему важно, медленно кивнул. Весь вид слуги выражал тотальное спокойствие и, давно выработанную, привычку философски сносить прихоти хозяина. Положение графа и его богатство, позволяли вытворять подобные вещи. Сам король знал о характере одного из своих самых богатых придворных и относился благосклонно. Пока фермы семейства Дарнау приносили в казну приличные деньги, он молчал.
Тем временем, в двухэтажном каменном особняке, расположившемся на отвесном берегу моря, страсти накалялись. Граф, распечатавший послание, и мельком пробежавшийся по тексту, яростно смял дорогую бумагу и бросил на пол. Пушистые домашние тапочки остервенело затоптали королевскую грамоту, но сильно навредить ей не смогли. Подобные вещи делались с применением Эприта. Чтобы их уничтожить, требовалось приложить меры, куда серьёзнее тапочек.
Уняв первую волну эмоций и выпустив пар, граф с неудовольствием поднял свиток и уселся с ним за письменный стол. Внимательнее вгляделся в, красиво выведенный, шрифт и принялся думать, нашептывая отдельные слова. Король требовал вывести три корабля к берегам острова Красной Розы, в помощь соседнему королевству для защиты от пиратов.
- Ишь, чего выдумал! Корабли ему подавай! Мальчишка вертлявый, так и глядит, чтобы подвести старого слугу под разоренье. Ферть! Где ты, каналья?
В кабинет бесшумно просочился старый лакей и застыл на вытяжку.
- Не дозваться тебя, ходит и ходит где-то. Иди, найди мне Джерри. Тут он?
- С вечера не возвращались.
- Вепрь бы его побрал! Хоть кто-то в этом доме будет меня слушаться? Что графиня?
- У себя. К ней пожаловали.
- Тётки?
- Особы приятные, из знакомых.
- Понятно. Ладно, иди. Нет, постой, пошли кого-нибудь за Джеральдом. Голову на отсечение, он сейчас в трактире. Ты всё понял?
- Да, ваша светлость.
- Ну всё, иди.
Лакей ушел и граф остался наедине с ненавистным ему письмом. Жадность и обязанность раздирали его. С одной стороны, долг, с другой - прямая угроза к трате больших денег. Три корабля в полной оснастке, да с командой, да с провиантом, в обе стороны выходили в тысячу золотых Торий. При том, что обычный человек в их стране живёт на двадцать серебряных монет в месяц! А теперь придётся их потратить, и на что? Удостовериться, что Кадиш справился с пиратами! Сами не доглядели, а ему, бедному графу, велено разгребать. Да, кого пошлёшь? Фердинанд, единственный, на которого граф мог положиться, в походе и вернётся не скоро. Под рукой оставался Джеральд, но этот распутник целыми днями утопал в праздности и разгильдяйстве. Тратил отцовы деньги без всякой совести. А у самого ни жены, ни детей, ни дня на службе не состоял. Невесту ему нашли, и с той сладить не может. Одно слово - младшенький.