Недоумение отразилось на лице громилы — он не понимал, что произошло.
— Играть со мной!
Он принял стойку и с разворота сделал мощный выпад ногой, целясь Артему в голову. При его весе такой удар мог бы намертво свалить и гориллу. Но Артем в стремительном наклоне ушел от выпада и в свою очередь легонько толкнул громилу в зад:
— Ну все, побаловались, и хватит!
Тот, кипя от ярости, вновь повернулся к Артему.
— Успокойся, — сказал Артем. — Нервничать вредно для здоровья.
Громила вновь пошел вперед, намереваясь достать Артема кулаком. Судя по стойке, ударной у него была левая рука, и Артем мгновенно перегруппировался. В тот самый момент, когда кулак противника уже, казалось, достал его подбородок, он молниеносно врубил ему ребром ладони по локтю. Левая рука громилы повисла, как плеть.
Он, скорчась от боли, с ужасом посмотрел на Артема.
— Может быть, хватит? — спросил Артем, участливо глядя на него.
Но громила, рыча от ярости и боли, сунул правую руку в карман, полез за пистолетом.
Это уже было серьезно. Похоже, перед Артемом стоял профессиональный бандит.
Еще в тот момент, когда рука громилы лезла в карман, Артем мощным прыжком отскочил за дерево рядом с асфальтовой дорожкой. Теперь свет фонарей у подъезда Дома ребенка находился за его спиной и бил в глаза бандиту. На секунду тот потерял ориентировку.
— Что, не понравилось? — бандит водил пистолетом из стороны в сторону. — Ну, выходи! В чем дело?
Он стоял посередине открытой площадки, к тому же перед ним лежала все еще безмятежно спящая девочка. Атаковать его не было никакой возможности.
— Сразу в штаны наделал? — бандит ощерился. — Боишься даже двинуться? Фраер зачуханный.
Он сделал шаг вперед, вглядываясь в темноту сквера, за одним из мощных деревьев которого находился Артем.
Двигатель иномарки за воротами по-прежнему работал, ее дверца была открыта. Артем опустил руку в карман. Он никогда не носил с собой даже холодного оружия, полагаясь лишь на свою ловкость и умение владеть телом. Но сейчас пожалел, что у него нет при себе хотя бы перочинного ножа.
Его рука нащупала какую-то монетку. Он вытащил ее.
Обходя девочку, бандит на мгновение отвлекся, и Артем, молниеносно размахнувшись, швырнул монетку. Неожиданно громко она ударилась о кузов машины. Бандит непроизвольно на мгновение повернул голову.
Этого мгновения Артему хватило, чтобы в прыжке выбить пистолет из ею руки.
— Сволочь! Пидар! — Бандит упал на асфальт, пытаясь дотянуться до пистолета.
Артем перепрыгнул через его голову, чтобы поднять оружие. Но бандит успел схватить его за лодыжку. Его рука сжимала правую ногу Артема, будто металлическая петля. Бандит был силы невероятной.
Однако второй ногой Артем сумел сбросить пистолет с асфальтовой дорожки в темноту под деревья сквера. Теперь они опять были в равных условиях, если не считать, что правая нога Артема была зажата будто в слесарных тисках. Казалось, лодыжку ему сейчас раздавят, сломают как щепку.
— Ну что, падла, — хрипел бандит. — Теперь если ты от меня уйдешь, то только одноногим.
Артем понял, что у него нет другого выхода, как бить на поражение. Он собрал все силы, чтоб хотя бы на несколько мгновений сохранить вертикальное положение и иметь возможность для атаки. Это ему удалось, и он свободной ногой с разворота ударил бандита в голову.
Хватка ослабла, рука разжалась. Громила больше не двигался.
Артем сел на асфальт, ощупывая ногу, которую еще четверть минуты назад сжимал бандит. Если бы он только что не испытал на себе, он никогда бы не поверил, что человек может иметь такую чудовищную хватку. Нога будто побывала под прессом, ныла нестерпимо.
Вывиха, однако, не было. Артем встал. Превозмогая боль и слегка прихрамывая, он подошел к бандиту. С первого взгляда ему все стало ясно: удар достиг цели, каблук попал в висок. Он перевернул бандита на спину, приложил руку к артерии. Пульс отсутствовал.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Шум во дворе привлек внимание дежурившей вместе с Артемом нянечки Нины Игнатьевны. Она напряженно глядела через стекло, но в полуосвещенном сквере ничего нельзя было разобрать.
Нина Игнатьевна поспешила наружу.
— Артемка! — крикнула она, еще далеко не добравшись до места. — Цел?
— Я-то цел, — сказал Артем. — Да вот, понимаешь…
Нина Игнатьевна посмотрела на распростертое на асфальте тело. Ее добродушное широкое лицо изменилось.