Я делаю вид, что задумался.
— Банкомет должен выбросить три-три, пять-пять, шесть-шесть или шесть-пять, чтобы выиграть. Один-один, два-два, четыре-четыре или один-два проигрывает. Понтер ставит против него.
— Точно. На что играем?
— Честь? Гордость? Чудесное, ни с чем не сравнимое чувство победы?
— Пенни за бросок, — решает Кит.
Он явно не может позволить себе проиграть пенни. Я тоже. В этом и суть.
— Хвастун. Не хуже Бёрбеджа.
— Хуже, — Кит забрасывает в рот несколько орешков и откидывается на спинку стула. Его осторожная улыбка превращается в кривую ухмылку. — Ну что, играешь?
Я вдруг чувствую дрожь предвкушения. Вроде той, что возникает во время слежки, примерки чужой личности или расшифровки письма. Но в этой игре не нужно думать. Я не смогу узнать о Ките чего-то, чего не знал раньше. Просто дружеское состязание. Однако проигрывать мне все равно не хочется.
Кит поднимает руку. Через мгновение появляется служанка, а еще через мгновение — кости. Он качает их в руке.
— Господа начинают. — Он протягивает мне кости, а потом зажимает их в ладони. — А это значит, что ты ставишь.
Я кладу пенни на стол. Кит кидает кости. Три-пять, он победил. Вместо того, чтобы придвинуть мой пенни к себе, он добавляет к нему еще один, повышая ставки.
В игре, как и на сцене, он уверен в себе. Он пытается, но не может скрыть удовольствие, когда выигрывает. Я позволяю ему это делать каждый третий и пятый бросок, чтобы он ничего не заподозрил. Если он начнет проигрывать, он уйдет, а это мне совсем не нужно. Я пока не готов.
Я кладу на стол еще одну монету. Кит выигрывает раунд, чего я и ожидал. Он отказывается повышать ставку против меня, чего я тоже ожидал, и я выкидываю проигрышную комбинацию. Это происходит еще четыре раза подряд, и я начинаю думать, что Кит меня раскусил. Он снова бросает гости.
— Пять-пять. — Он улыбается.
— Я не слепой, — отзываюсь я.
Я проиграл уже три шиллинга. Кит выкидывает пять-пять, пять-три, шесть-два и два-три, половину проигрывая, а половину выигрывая. Вот только я поставил не на те броски, и все мои победы оборачиваются поражениями. Я начинаю забывать, что эта игра часть моей работы, что я должен выуживать из Кита сведения. Я забываю, что я на работе. Кит пододвигает ко мне кружку, и я принимаю ее, хотя во время работы не пью никогда.
Мой черед бросать. Шесть-шесть, я выигрываю, но Кит отказывается делать ставку, так что я остаюсь без выигрыша.
— Где ты научился так хорошо играть? — вопрос неосторожный, но вся моя осторожность уже свалена в кучу на столе. У меня нет времени на околичности.
— В кости или на сцене?
— Ты знаешь, о чем я.
Кит смотрит на меня из-за кружки, потом аккуратно ставит ее на стол.
— У той семьи в Плимуте, где я служил, был сын моего возраста, и мы были друзьями. Ричард, так его зовут, однажды пригласил меня в дом на ужин. Его отец меня, конечно, знал, но плохо, а за пределами конюшни и вовсе не видал. Но потом он сказал, что я произвел на него впечатление, и через неделю снова пригласил меня на ужин. Примерно через месяц он предложил мне посещать занятия вместе с Ричардом.
— Нечасто такое случается. Думаю, мало кто из конюхов может этим похвастаться.
— Да, мне повезло, — признает Кит. — Отец Ричарда считал, что умные люди встречаются везде, а его долг — им помогать. Я выучил арифметику, французский, немного латынь, философию и географию. Но лучше всего были книги, пьесы и стихи, которые мы читали. Отец Ричарда покупал их в печатнях в Лондоне, и я — мы — проводили многие часы за чтением. В саду, у огня, везде. Эти истории, эти слова… они для меня очень важны. До сих пор.
Я киваю, потому что понимаю. Я любил слова и ненавидел их, но никогда не бывал к ним безразличен. Последние несколько лет я их боялся, потому что они могли наделить жизнью мои чувства. То, чему проще оставаться безымянным.
— В конце каждой недели отец Ричарда велел нам рассказывать то, что мы выучили, — продолжает Кит. — У меня хорошо получалось, и я вбил себе в голову, что могу этим заработать. Поэтому я здесь. Твой ход.
Я жду, что он сделает ставку, но он снова качает головой.
— Ты знаешь, что я проиграю, еще до броска. Как?
— Вероятности. Простая математика. Ладно, не простая. Но математика.
Я мрачно смотрю на него и выбрасываю один-два. Очередной проигрыш, очередной пенни летит на стол. Это дрова на неделю или стирка на две. Так я проиграю всю игру, и тогда мне придется есть черствый хлеб и твердый сыр, пока я не получу деньги от Кэри. Я поднимаю глаза. Кит внимательно смотрит на меня.