– По-вашему, это правда – все, что говорят про Стра… про мистера Артура?
– Что именно?
Я рассказала.
– Это на три четверти негритянские сказки, а на четверть выдумки мисс Кроуфорд, – хмуро сказала мисс Моди. – Стивени Кроуфорд однажды даже рассказала мне, будто проснулась она среди ночи, а он смотрит на нее в окно. А я спросила: «Что же ты сделала, Стивени? Подвинулась и дала ему место?» Тогда она на время прикусила язык.
Еще бы не прикусить! Мисс Моди кого угодно заставит замолчать.
– Нет, деточка, это дом печали, – продолжала она. – Артура Рэдли я помню мальчиком. Что бы про него ни говорили, а со мною он всегда был вежлив. Так вежлив, как только умел.
– Вы думаете, он сумасшедший?
Мисс Моди покачала головой:
– Может, и нет, а должен бы за это время сойти с ума. Мы ведь не знаем толком, что делается с людьми. Что делается в чужом доме за закрытыми дверями, какие тайны…
– Аттикус со мной и с Джимом всегда одинаково обращается – что дома, что во дворе!
Я чувствовала, мой долг – вступиться за отца.
– О господи, девочка, да разве я о твоем отце! Я просто старалась объяснить, что к чему. Но уж раз о нем зашла речь, я тебе вот что скажу: Аттикус Финч всегда один и тот же, что у себя дома, что на улице… Я пекла торт, хочешь взять кусок с собой?
Я очень даже хотела.
Назавтра я проснулась и увидела Джима с Диллом на задворках, они о чем-то оживленно разговаривали. Я вышла к ним, а они опять свое: иди отсюда.
– Не пойду. Двор не твой, Джим Финч, двор и мой тоже. Я тоже имею право тут играть.
Дилл с Джимом наскоро посовещались.
– Если останешься, будешь делать все, как мы велим! – предупредил меня Дилл.
– Ты чего задаешься? Какой командир нашелся!
– Поклянись, что будешь делать, как велим, а то мы тебе ничего не скажем, – продолжал Дилл.
– Больно ты стал важный. Ладно уж, рассказывайте.
– Мы хотим передать Страшиле записку, – глазом не моргнув, заявил Джим.
– Это как же?
Я старалась подавить невольный ужас. Мисс Моди хорошо говорить, она старая и ей уютно сидеть у себя на крылечке. А мы – дело другое.
Джим собирался насадить записку на удочку и сунуть сквозь ставни в окно Рэдли. Если кто-нибудь пойдет по улице, Дилл зазвонит в колокольчик.
Дилл поднял руку – в ладони у него был зажат серебряный обеденный колокольчик моей матери.
– Я подойду с той стороны, – говорил Джим. – Мы вчера с улицы видели, там один ставень болтается. Может, я хоть на подоконник записку положу.
– Джим…
– Нет уж, мисс Придира, сама ввязалась, так нечего теперь на попятный!
– Да ладно, только я не хочу сторожить. Джим, знаешь, в тот раз кто-то…
– Нет, будешь сторожить. Ты обойдешь дом с тылу, а Дилл будет смотреть за улицей, если кто пойдет, он зазвонит. Поняла?
– Ладно уж. А что вы ему написали?
Дилл сказал:
– Мы его просим очень вежливо, пускай он иногда выходит из дому и рассказывает нам, что он там делает, и пускай он нас не боится, мы ему купим мороженого.
– Вы просто спятили, он всех нас убьет!
Дилл сказал:
– Это я придумал. По-моему, если он выйдет и посидит с нами немножко, ему станет веселее.
– А почем ты знаешь, что ему дома скучно?
– Попробовала бы ты сидеть сто лет взаперти и питаться одними кошками! Спорим, у него борода выросла вот до этих пор.
– Как у твоего папы?
– У моего папы нет бороды, он… – Дилл запнулся, словно припоминая.
– Ага, попался! – сказала я. – Раньше ты говорил – у твоего папы черная борода…
– А он ее летом сбрил, если хочешь знать! Могу показать тебе письмо. И еще он мне прислал два доллара…
– Ну да, рассказывай! Может, он тебе еще прислал кавалерийский мундир и саблю? Врунишка ты и больше никто!
Отродясь я не слыхала, чтоб кто-нибудь так врал, как Дилл Харрис. Среди всего прочего он семнадцать раз летал на почтовом самолете, и побывал в Новой Шотландии, и видел живого слона, и его дедушка был сам бригадный генерал Джо Уилер[11], и он оставил Диллу в наследство свою шпагу.
– Молчите вы, – сказал Джим. Он слазил под крыльцо и вытащил желтое бамбуковое удилище. – Пожалуй, этим я достану с тротуара до окна.
– Если кто такой храбрый, что может пойти и дотронуться до стены, так и удочка ни к чему, – сказала я. – Тогда прямо пошел бы да и вышиб дверь.
– Это… другое… дело… – отчеканил Джим. – Сколько раз тебе повторять?
Дилл достал из кармана листок бумаги и подал Джиму. И мы осторожно двинулись к дому Рэдли. Дилл остановился у фонаря, а мы с Джимом завернули за угол. Я прошла вперед и стала так, чтобы можно было заглянуть за угол.
11
Уилер Джон (1836–1906) командовал кавалерией южан во время Гражданской войны между Севером и Югом (1861–1865).