Чан Гэн остолбенел.
Шэнь Шилю знал, о чем его сын хотел спросить, и медленно сказал:
— Я слышал от торговца, что это дефектный товар. Это не значит, что он весь испорчен. Просто размер немного маловат. Никто не хотел покупать, и он продал мне браслет по самой низкой цене. Использовать я его ни для чего не могу, поэтому ты можешь поиграться с ним. Просто будь осторожен и никому не причиняй вреда.
Чан Гэн редко проявлял восторженность. Сейчас как раз был такой момент.
— Спасибо... — тихо сказал он.
Шэнь Шилю не мог не пошутить:
— Спасибо кому?
Чан Гэн тут же вспыхнул и раздраженно крикнул:
— ИФУ!!!
— А ну немедленно подчинись тому, кто тебя кормит, несносный мальчишка! — Шэнь Шилю засмеялся и обнял Чан Гэна за плечи. — Иди домой. Не задерживайся допоздна в месяц отрекшихся духов.
Чан Гэн выслушал его и задумался. Действительно, сегодня же пятнадцатое июля.
Через заднюю дверь дома братьев Шэнь он вышел в сторону своего дома. И тут его внезапно осенило: мелодия, которую наигрывал Шилю, была ему знакома. Может быть Чан Гэн и ошибался, но она очень напомнила мелодию, что играют во время церемонии погребения умерших.
«Разве это уместно?..»
***
Когда Чан Гэн ушел домой, Шэнь Шилю склонил голову и прищурился в попытке найти дверь. Поискав, он, наконец, нащупал её очертания и осторожно толкнул её.
Шэнь И ожидал его во дворе и, когда Шилю вышел, протянул руку, чтобы помочь подойти.
— Этот железный браслет изготовлен из лучшего сплава, а три лезвия внутри изготовлены самим мастером Цю Тяньлинь. Мастер скончался, и они прекратили производить и продавать его... ммм... дефектные товары?
Шилю не ответил.
— Хорош! Прекрати уже придуриваться! Ты ведь хочешь воспитать его как своего собственного сына?
— Конечно хочу! Да и нравится он мне. Он примерный, доброжелательный, — наконец ответил Шилю. — Может, он тоже думает об этом. Если я действительно смогу сделать его своим наследником и передать ему свое имя, то мы решим сразу столько проблем! К тому же он станет намного лучше жить.
Учитель Шэнь выдержал короткую паузу, затем прошептал:
— Для начала тебе стоить научить его не раздражаться на тебя так резко. Или тебя это совсем не волнует?
Шэнь Шилю улыбнулся, приподнял край халата и толкнул дверь в дом.
С совершенно бесстыдным лицом он ответил:
— В мире существует куда больше людей, которые терпеть меня не могут.
***
Этой ночью вдоль речных вод плыли огоньки. Заблудшие души возвращались домой.
Глубокой ночью, еще до рассвета, тело Чан Гэна охватил жар, а на коже выступили капли холодного пота. Его набедренная повязка была влажной.
В жизни каждого подростка, когда он начинает взрослеть, всегда наступает момент, когда ему стоит задуматься о некоторых несколько неловких вещах, про которые обычно не принято говорить вслух. Он будет испытывать страх и растерянность, но ничего не сможет с этим поделать.
Но Чан Гэн отличался от обычных подростков. Он не паниковал и не был смущен. Он совершенно беспечно сидел на кровати, а затем поднялся, чтобы поскорее помыться. На его лице застыло легкое, едва уловимое выражение отвращения к самому себе.
Он спустился, чтобы набрать ведро холодной воды. Облившись с головы до ног и вытершись, Чан Гэн достал аккуратно сложенную одежду, заменил постельное белье, оставив только подушки, допил оставленный еще вечером чай и начал заниматься обычными делами.
Чан Гэн не знал, что снится другим людям.
У него никогда не было весенних снов [5], но ему почти всегда снились смертоносные метели, способные убивать людей.
В тот день ветер был похож на густой грубый белый мех, безжалостно проносящийся мимо. Кровь на руках Чан Гэна сгустилась, превратившись в месиво из снега и грязи. Рев волков был повсюду. Он не чувствовал даже ржавого запаха собственной крови. Каждый вздох приносил новую волну дикой боли, проникавшей глубоко в кости. Конечности Чан Гэна едва не окаменели от холода. Легкие горели. Он был уверен в том, что снег полностью поглотит его.
Но нет.
Когда Чан Гэн нашел в себе силы открыть глаза, он почувствовал приятное тепло. Кто-то накинул на него меховую накидку, укутал и нес на руках.