— Вы вошли с ней в контакт?
— Нет. Зато я попросил Ирину попытаться войти в контакт с Романом Марчуком. Попытка завершилась фиаско. Он абсолютно не отреагировал на ее авансы и казался все более нервным. Спустя два дня Ирина проследовала за ним от места работы, и он привел ее к квартире этой блондинки, даже имя которой нам неизвестно. Оттуда он не выходил.
От удивления Малко отложил вилку.
— Он все еще там?
— Не совсем. Я был предупрежден Ириной, и организовал круглосуточное наблюдение за этой квартирой. На следующий день блондинка отправилась на работу, но Роман Марчук не показывался. На работу он не явился. Это означало, что его что-то встревожило и он залег на дно.
— Вы не пытались установить с ним связь?
Американец сделал жест, показывающий беспомощность, и отпил глоток «Дефендера», новую порцию которого ему как раз принесли.
— Каким образом? Мы даже не знали, в какой он квартире. Кроме того, он наверняка не открыл бы незнакомым людям. Наблюдение длилось три дня. Девушка каждый день уходила на свою работу, но Роман Марчук не показывался. Поскольку в доме был только один вход, мы были уверены, что он по-прежнему там. Он покинул укрытие через три дня сидения.
— И вы его не перехватили?
Дональд Редстоун бросил на него слегка ироничный взгляд.
— Для этого надо было бы стать птицей... На третий день наблюдение вела Ирина. Она устроилась на противоположной стороне проспекта Миколы Бажана, рядом со станцией технического обслуживания. Блондинка вернулась с работы около четырех. Около шести Ирина заметила троих мужчин, заходивших в дом. Молодые, коренастые, спортивного вида, в черных шерстяных шапочках и кожаных куртках. Несколько минут спустя какой-то человек вылетел из окна на семнадцатом этаже и рухнул перед домом. Разумеется, Ирина отправилась посмотреть. Пока она переходила через дорогу, из того же окна вылетело второе тело и грохнулось невдалеке от первого. Ирина смогла увидеть, что это была женщина. Спустя несколько мгновений трое мужчин, которые у нее на глазах входили в дом, вышли оттуда и уехали на старой «девятке» красного цвета.
— Ирина не последовала за ними?
— Нет, она оставила машину на другой стороне проспекта. Возможно, и к лучшему. Она лишь зафиксировала номер транспортного средства: 116 01 КА. Когда я проверил, то обнаружил, что речь шла о поддельных номерах. Подойдя ближе, она узнала Романа Марчука и приютившую его блондинку.
Воцарилась тишина. Малко представлял картину. Ирина Мюррей, должно быть, была повергнута в ужас. Какое-то время был слышен только стук кубиков льда в стакане Дональда Редстоуна. Последний продолжил:
— Разумеется, она оставила место событий до приезда милиции. На следующий день газеты объявили, что некто Роман Марчук, официант в «Мистере Снеке», в приступе ревности выбросил свою сожительницу из окна, а потом таким же способом покончил с собой. Тут-то мы и узнали имя этой девушки — Евгения Богданова, мать пятилетней девочки, Марины.
— Никто не заговорил о двойном убийстве?
— Ни одна живая душа.
— Стало быть, следствия не было?
— Не было. Дело закрыли, поскольку убийца Евгении Богдановой сам совершил правосудие над собой.
— Великолепный образец зачистки, — отметил Малко. — Возможно, именно этот Роман Марчук и подсыпал яд. А его спонсоры приняли меры, чтобы он не заговорил, ликвидировав затем свидетелей убийства.
Все это напоминало добрые старые методы чекистов. Быстрые и грубые. Роман Марчук был всего лишь пешкой, которую безжалостно устранили.
— Вы ничего больше не узнали об этой Евгении Богдановой? — спросил Малко.
Американец покончил со своим вторым «Дефендером» и уточнил:
— Она наверняка вошла в контакт с Марчуком не по своей инициативе. Только у нас нет ни малейшего представления о человеке, который до этого вошел в контакт с ней.
— Мне не совсем понятно, как двигаться в этом направлении, — заметил Малко. — Разве что полистать список знакомых...
— Ведя наблюдение, Ирина обнаружила подругу Евгении Богдановой, с которой та часто встречалась в «Доме кофе». На вид слегка свихнувшаяся барышня, постоянно с мундштуком во рту, в черных очках и с длинными ногтями, раскрашенными во все мыслимые цвета. Кажется, она бывает там каждое утро, в ожидании, что кто-нибудь подцепит ее.
— Вам известно ее имя?
— Нет, — сознался Дональд Редстоун, — но Ирина покажет ее вам. Девушки казались близкими подругами. Возможно, она что-то знает. Отныне наши противники должны чувствовать себя в безопасности. Если Сацюк и замешан в отравлении, он никогда не сознается. В случае же, когда станет слишком горячо, он укроется в Москве. А до тех пор, пока Ющенко не придет к власти, генеральный прокурор Украины и пальцем не пошевелит.
— А как в отношении диоксина, прослеживается ли какой-нибудь след?
— Никакого, — сознался резидент. — Он используется в разных лабораториях мира, одна из которых в России.
Все это не очень обнадеживало. Малко глотнул немного водки. Он был в замешательстве. Редко когда у него было так мало деталей для начала расследования.
— Как я войду в контакт с подругой Евгении Богдановой? — спросил он.
— Ирина вам поможет. Она знает ее внешне. Я предусмотрел, чтобы сегодня вечером она ввела вас в курс дела. Завтра в то время, когда эта женщина бывает в «Доме кофе», Ирина укажет вам на нее. Потом настанет ваша очередь. Подцепить ее не должно быть слишком уж сложным делом: она там именно для этого...
— Подождите, — запротестовал Малко, — ведь вам не известно, знает ли она что-нибудь об интересующем нас деле.
— Совершенно верно, — согласился Дональд Редстоун. — В случае, если она ничего не знает, вы отделаетесь только операцией по соблазнению без дальнейших последствий.
— Даже если ей и известно что-нибудь, — заметил Малко, — я удивился бы, если бы она немедля раскрыла передо мной свою душу.
Американец тихонько хихикнул.
— О'кей. Она рискует раскрыть перед вами нечто другое. Я согласен, это длинная история, но у меня нет других направлений, в которых можно было бы копать.
Он посмотрел на свои часы и вздохнул.
— Мне надо возвращаться в офис.
Когда они вышли из «Первака», дневной свет стал намного слабее; стемнело настолько, что Малко должен был свериться со своим «Брейтлингом», чтобы удостовериться, что было всего лишь три часа дня! Несколько старых домов в стиле барокко после недавней покраски радостно выделялись на угрюмом сером бетоне советских времен. На углу улицы Малко заметил двух здоровяков в черных шерстяных шапочках, натянутых на глаза, и в мешковатых кожаных куртках с наполнителем. Это натолкнуло его на мысль о трех убийцах Романа Марчука, таких, как их невыразительно описала Ирина. Только вот подобных шерстяных шапочек и курток в Киеве были тысячи. Те двое были, очевидно, безобидными извозчиками.
— Я отвезу вас в отель? — предложил Дональд Редстоун. — Мы невдалеке от него.
— Полагаю, я немного пройдусь, — отказался Малко. — Хочу возобновить связь с этим городом.
— Хорошо, но сядьте на минутку в машину.
Пока они направлялись к ней, Малко заметил:
— Ирина Мюррей выглядит не так, как ваши обычные оперативные сотрудники.
Дональд Редстоун улыбнулся.
— Это так, но у нее нет и официального звания. Я привлекаю ее к заданиям, где она очень полезна благодаря своим познаниям в украинском языке. Впрочем, у нее очень сложная жизнь: ее парень, украинский художник, половину времени живущий в Нью-Йорке, просто изводит ее. Иногда он днями сидит взаперти у себя дома, не отвечая на телефонные звонки, и рисует, как сумасшедший. При этом отказывается встречаться с ней, чтобы не потерять вдохновение.
Они устроились на заднем сидении, и Дональд Редстоун открыл свой портфель, откуда вынул большой пистолет черного цвета и протянул его Малко. Две запасные обоймы были прикреплены к рукоятке при помощи скотча.
— Это все, что я могу дать вам в качестве «успокоительного», — произнес американец. — Надеюсь, он вам не понадобится, но то, что случилось с Романом Марчуком и Евгенией Богдановой, призывает к осторожности. В тот момент, когда «чекисты», состряпавшие эту операцию, поймут, что вы пытаетесь распутать следы, вы окажетесь в смертельной опасности. А на украинцев полагаться нельзя.