— Вот это вы точно подметили, — оживился спортивный старичок. — Это они сейчас вроде бы тихие. Ну, типа, повезло им — природа так распорядилась. А когда расплодятся — головы поднимут. Они, значит, избранные-вечные-бессмертные, а мы — отбросы, биологический мусор.
— И что же, их убивать за это надо? — возмутилась женщина.
— Убивать, может быть, и не надо. А делать что-то надо. Правильно мужчина говорит, что правительство не чешется. Закон надо принять, а то народ сам действовать начнёт. Вон уже начали.
Все посмотрели на чёрный пакет. Молоденький сержант на всякий случай сделал строгое выражение лица.
— А я слышал, что в Америке не приняли такой закон, отправили на доработку, — сказал худощавый.
— Вот вечно у нас так. Чуть что — сразу Америку вспоминают, — сказал старичок. — Они там у себя для вида шуму наделают о правах человека, а потом втихаря всех вечных возьмут, сгонят в одно место и перестреляют … как индейцев. Вот была проблема, и нет проблемы. Где эти вечные? Нет никого. А мы так и будем за ними в хвосте плестись, повторять и обезьянничать.
Виктор слушал разговор и не мог понять, а как он сам относится к этой проблеме. Он конечно слышал про вечных — вон по телику постоянно болтают, но за всю жизнь ни одного вечного не встретил. Среди его знакомых уж точно таких не было.
Мать рассказывала, что дяде Серёже регенерацию печени делали. Он её до полного цирроза пропил. Ничего, живёт пока что, не пьёт и курить даже бросил. Ещё Маринке с девятого этажа вроде бы по женской линии что-то регенерировали, когда она замуж вышла. Родила, растолстела как корова. У Бориса Григорьевича, говорят инфаркт был. Ему сердце заменили, но что-то вечным он не стал — через пять лет от рака умер.
Мать была дома. Она сидела на диване и смотрела телевизор. Ужин в микроволновке уже остыл. Виктор нажал кнопку разогрева. Тарелка с котлетами и жареной картошкой медленно закрутилась. Микроволновка была новой конструкции, абсолютно бесшумная, не гудела вентилятором и не заглушала телевизор.
— Вы вдумайтесь только в то, что вы предлагаете, — возмущался один из участников телевизионной передачи.
— А что я такого особенного предлагаю. У каждого из нас есть идентификационный чип с личными данными. Ни у кого это не вызывает возражений. Мы привыкли взмахом руки делать платежи, открывать замки и передавать контролирующим органам свои паспортные данные. Для идентификации вечных просто будет добавлен ещё один дополнительный чип с датой регенерации сердца. Вы ведь не будете отрицать, что эта дата для вечного — фактически новый день рождения?
— Не буду. Но зачем вообще это делать? Это же клеймо. Если дальше развивать ваше предложение, то вы потом заставите вечных носить специальные нашивки на одежде или делать татуировки на лбу. Что-то подобное в нашей истории, как мне вспоминается, уже было.
— Вы как всегда, коллега, страсти-мордасти нагнетаете. Никто не собирается клеймить вечных, но учёт необходим. Площадь поверхности Земли имеет конечное значение, а население постоянно растёт. Мы ещё не освоили колонизацию других планет, и неизвестно, когда освоим. Работы над фотонным двигателем зашли в тупик. Другие фантастические проекты движения в пространстве остаются пока только на бумаге. Появление бессмертных людей, или как их ещё называют — вечных, нарушает биобаланс экосистемы. Через несколько лет человечество может столкнуться с проблемой нехватки территорий, пригодных для проживания, еды, пресной воды и, может быть, кислорода для дыхания.
— Если следовать вашей логике, то во всём виноваты вечные. Может быть надо запретить клинические операции по регенерации органов, а всех вечных сразу уничтожить?
— Не опошляйте проблему. Во-первых, как мы знаем, вечную жизнь получают не все, а только примерно 30% регенератов. Во-вторых, мы не ставим пока что вопрос на уничтожение — это противоречит принципам формального гуманизма. Но делать что-то надо. Если мы не наладим учёт, то смертное население само примет меры к собственной защите. И должен вас уверить, что они покажутся вам не самыми привлекательными…
Виктор ковырял вилкой в тарелке. Мать пришла на кухню и молча села против него. С тех пор как погиб отец она часто молчала, сидела, уставившись в одну точку. Хотя Виктор был уже взрослым, когда произошёл несчастный случай, для него отец так и остался навсегда в памяти молодым и здоровым человеком. Он работал на стройке. Трос башенного крана оборвался, связка арматурных стержней дёрнулась, и один из них выскользнул. Удар пришёлся точно в голову. Каска не помогла. В это время отец как раз наклонился, чтобы проверить лазерным уровнем качество монтажа опалубки для новой конструкции. Арматура тяжёлым копьём ударила в правый висок и прошила череп насквозь.