Сидеть молча было невыносимо.
— Около «Эдема» человека убили, — сказал он.
— Когда? — поддержала разговор мать.
— Только что. Я как раз из клуба возвращался. Народ, правда, говорит, что это не человек совсем, а вечный. Его, вроде бы, егерь подстрелил.
— Ужас какой, — сказала мать. — Мне одна женщина на работе рассказала, что у её подруги сын в эти самые егеря записался. Вот ведь несчастье какое.
— Почему несчастье?
— А что ж тут хорошего — людей убивать.
— У нас в клубе ребята говорили, что они уже не люди.
— А кто же они тогда?
— Железные дровосеки. Биороботы. У них души нет.
— Дураки твои ребята. С кем ты, Витя, только общаешься. Мракобесие какое-то. При чём тут душа? Мы просто не всё ещё знаем о человеческом организме. Бессмертие — это естественная плата за научный прогресс. И никто ещё не доказал, что эти вечные люди будут жить вечно. У них просто в результате полной регенерации сердца произошли какие-то изменения в мозгу. У кого-то произошли, а у кого-то — нет. Это природа, которую мы ещё не постигли, да, наверное, и не постигнем никогда… А эти егеря — молодые лоботрясы неграмотные — решили, что сами могут судить, кому можно жить, а кому нет. Чушь какую-то болтают про душу. А другие умники — про биобаланс. Если уж так, то по религиозным понятиям душа человека, а не тело, как раз и является бессмертной. И кто его знает, какой должен быть биобаланс. Может быть, эти бессмертные как раз и появились, чтобы его регулировать. Если природа, или Господь Бог, называй как хочешь, допускает существование вечной жизни, значит так тому и быть. И ни тебе, ни мне, ни этом стрелку малограмотному решать, кому жить, а кому нет.
— Мам, а ты сама настоящего вечного когда-нибудь видела?
— Может и видела. Откуда я знаю. Я людей на категории не разделяю.
— Но они же есть?
— Ну и пусть будут. Не мне об этом судить.
— А если еда закончится?
— Ты что, не наелся. Могу ещё котлет нажарить.
— Я не в этом смысле. Я в смысле нарушения биобаланса. Ведь площадь планеты не увеличивается…
— Она никогда не увеличивалась. Что же теперь поэтому половину людей убить надо? И кто это будет решать? Твои егеря что ли?
Мать встала, собрала грязную посуду и сложила в посудомойку. Виктор ушёл в свою комнату, у него на завтра было много заказов.
День выдался удачным. Несколько дорогих заказов и все в одном районе. Богатые клиенты оставили приличные комиссионные. В конце дня Виктор заехал на склад к Тамаре.
— Привет, — сказал он, выкладывая на стойку несколько помятых листков. — Когда уже нормальный учёт наладишь. Таскаюсь с вашими бумажками как почтальон.
— Это не мне, это моему шефу скажи. Он у нас жутко экономный, — улыбнулась Тамара.
Как же он не заметил, какая у неё хорошая улыбка, красивая. Да и сама она — то что надо. Стройная, фигуристая. Русая коса в руку толщиной лежит на плече. Синее платье с белыми кружевами и бантиками. Глаза тоже тёмно-синие — в цвет платья. Губы слегка приоткрыты, без этой дурацкой помады. Чуть-чуть видны перламутровые зубки — ровные и чистые, как жемчужины. Ямочки на румяных щеках. И длинные слегка тронутые тушью ресницы. Не девушка, а федоскинская шкатулка, которая у матери на комоде стоит, наследство от прабабушки.
— Ты чего вечером делаешь? — спросил он.
— Ничего…
Тамара подумала, что надо немного пококетничать, чтобы Виктор пригласил ещё раз, но потом решила, что в этом нет никакого смысла, и сама предложила:
— Пойдём в парк. Я там давно не была.
Затянувшийся экономический кризис серьёзно потрепал индустрию развлечений. Аттракционы не работали, и павильоны по большей части стояли запертыми, без музыки и иллюминации. На центральной аллее работал только лазерный тир.
— Зайдём, постреляем, — предложил Виктор.
Сонный администратор разложил на прилавке оружие. Выбор не отличался большим разнообразием: пистолет, карабин, арбалет и лук.
— Я арбалет люблю, — сказал Виктор. — Я, кстати, в клубе занимаюсь. Хочешь, сходим как-нибудь?
— Давай, — согласилась Тамара. — На что стрелять будем?
— В каком смысле? — не понял Виктор.
— Ну, какой приз? А то так просто — не интересно.
— А ты стрелять-то умеешь?
— А чего тут уметь. Целься и дави на спуск. Только давай без лазеров, по-честному.
Виктор почесал в затылке, как будто обдумывал сложную проблему, и сказал: