От этого увлекательного занятия их оторвал охранник, предложивший сдать офис на сигнализацию, мотивируя это тем, что не дело до полуночи засиживаться на работе...
Денек выдался из тех, про которые говорят, что лучше бы вообще утром не вставать. Неприятности, шероховатости и прочие рабочие моменты начались с самого утра, а потом превратились почти в стихийное бедствие. Все, что могло случиться незапланированного — случилось, а то, что не могло случиться, случилось тоже. Ближе к шести вечера Тинка обнаружила, что кружки с кофе под рукой нет, задумалась и поняла, что с десяти утра так и не дошла до офисной кухни. Устало потянувшись, скинув туфли на пафосно-офисном каблуке, она босиком добрела туда, щелкнула тумблером на чайнике и от души сыпанула в чашку кофе.
«А жизнь-то налаживается...» — подумала она и устроилась поудобнее в кресле, забросив ноги на тумбочку. Из-за этой привычки она предпочитала юбкам брюки, желательно черные и классические. Зато свитер пленял всеми оттенками зеленого, изумительно оттеняя ее огненные волосы.
За окном стало настолько темно, что его можно было использовать вместо зеркала.
«Само очарование, — скептически усмехнулась девушка, взглянув на свое отражение. — Правильно мы вчера договорились с Булочкой, что у нас обеих есть то, чего нет у первой красотки чата, а именно — лишние килограммы. Беда в том, что ей отравляют жизнь два кило до идеала, а мне... эх, ну не тяну я на фотомодель, только на фотофиниш...»
По привычке она решила, что грустные мысли стоит развеять в чате. О! А вон и тот самый красавчик, глуп, поди, как пробка. Нну-ка, посмотрим, что он пишет?
К ее немалому удивлению, мальчик оказался куда как неплох, более того, в его ехидных репликах чувствовался незаурядный ум, который он старательно прятал за показным цинизмом.
«Очень интересно. Заговорить или не стоит? Речь зашла про Питер... Эх, была не была...» — Пальцы с профессиональной скоростью забарабанили по клавиатуре.
Они начали беседовать открыто и скоро поняли, что все место на мониторах занято только их репликами, весь чат примолк, наблюдая за словесной дуэлью.
«По крайней мере, он был первый, кто не попался на удочку и не подумал, что я — это он, а не она». — Довольная улыбка так и расплывалась по лицу Тины.
«Неужели в природе еще попадаются такие незаурядные девушки? Трудно поверить», — подумал он, забыв про давно остывший чай.
С ее стороны на экране появился смайл, изображавший расстроенную физиономию: «Мне пора, а то буду ночевать прямо тут, то-то шеф поутру обрадуется, увидев меня здесь, потрепанную и помятую!»
«Мне тоже пора, увидимся?»
«Я не сказала ДА, синьор...»
«Вы не сказали НЕТ», — тут же отреагировал он.
Может быть, потом и не случилось бы этой истории, если б Тина, пытаясь сделать разговор более дружеским, интуитивно не выбрала ту форму его имени, которая запала ему в душу. «Ты — Денис, но это официоз, пусть ты будешь Динька? Как будтов воздухе тихонько звякнул колокольчик. — А, Динь, ты согласен?» - предложила ему почти незнакомая тогда девушка.
Еще бы он не был согласен! Его так сто лет никто не называл, только пара близких друзей, и то очень редко.
«А тебя как звать, радость моя чатская?» — Ему вдруг отчаянно захотелось узнать ее имя.
«Тина».
«А полное?»
«А полное оно стандартное, как у всех».
«Ясно, Алевтина, Кристина, Валентина?» «Верно. — На экране появился еще один смайл, но теперь довольный. — Я действительно Валентина, но меня так ни единая живая душа не зовет». — Ее пальцы порхали над клавиатурой.
«Значит, Вэл».
Ей показалось странным, что грамотный мальчик вдруг пишет междометие, пусть и английское, с большой буквы: «Динь, ты чего все время нукаешь? »
«Я не нукаю, я к тебе обращаюсь!» — парировал он.
«Я — Тина!» — попыталась сопротивляться она.
«Кому, может, и Тина, а для меня ты Вэл... окончательно, бесповоротно и эксклюзивно», — поставил Денис логическую точку в их беседе.
На следующее утро Тинка поняла, что ей в первый раз за всю весну хочется поскорее попасть на работу и войти в чат. В глубине души одолевали сомнения, она одновременно и хотела этой встречи и боялась ее.
«Кто я ему? Практически никто, и звать меня никак, а уж если он увидит мою фотографию! Куда только денется вся загадочность, таинственность и флер. Очнись, пока не поздно,— уговаривала она себя. — Перестань о нем думать, для кого ты, собственно, так тщательно рисуешь личико? Ты просто смешная, наивная идиотка... сколько раз жизнь уже била ключом... и все по голове... тебе мало?»
Может, это вовсе и не он на фотографии. Она живо вообразила старичка сисадмина в какой-нибудь питерской конторе, лет эдак пятидесяти, который решил тряхнуть стариной, такое, знаете ли, живое воплощение пословицы «Седина в голову, бес в ребро», и грустно улыбнулась отражению в зеркале.