- Скорее не лучшая тема для первого интервью.
- Понятно. Я ничем не отличаюсь от остальных представителей моей профессии и лезу туда, куда не стоит.
- Нет, что ты. Всё нормально. Ты не причем, я ведь первый заговорил о юности. - Поспешил успокоить мужчина. - Своего рода первый таракан начинающего актера.
- Какие еще есть тараканы? - изучая лицо Егорова, припомнила его предостережения в начале встречи. - Не то боюсь, когда разыграется профессиональный азарт, снова ступлю не на ту тропу.
- А если просто азарт? - Я нахмурилась и Андрей уточнил: - Ты сказала о профессиональном азарте. А если разыграется просто азарт?
- В смысле?
Я не знала, к чему ведет Егоров. Точнее понимала двусмысленность намеков. Понимала, откуда пронзительный взгляд, изучающий и немного надменный. Понимала некую развязность и насмешливость в поведении. Но я не понимала одного - зачем Андрею это?
Я ему действительно нравлюсь? Если вспомнить брошенную вскользь фразу о красоте - наверное, есть симпатия. Или попросту наслаждается столь приятным и неожиданным для него вниманием? Я почему-то не сомневалась, что сей факт не стоит сбрасывать со счетов.
Но Андрей и здесь сумел поразить:
- Знаешь, Кариш, есть вещи, которые любой уважающий себя человек не должен выставлять на всеобщее обозрение. В моем случае это юность и личные отношения.
- И к какой категории мужчин относится восходящая звезда нашего возрождающегося театра? - слова мимо воли сорвались с уст, разом обнажая вспыхнувшую ревность. - В “Убивай” любовь играешь весьма убедительно.
- Не поверишь - свободен, аки ветер. - Усмехнулся Егоров.
- А Алина?
Любопытство в который раз было сильнее меня. Спросила и поняла - зря спросила. Ой, зря.
Андрей сменился в лице. Секунда, и снова натягивая улыбку, беззаботно выдал:
- За личной жизнью Линуськи не слежу.
- Линуськи?
- Ну да, - беззаботно пожал плечами. - Она хорошая девчонка, но сейчас мы с ней исключительно друзья.
Так и подмывало спросить: “А раньше?” Но это глупо и бессмысленно. Без того выставила себя не в лучшем свете.
Я надеялась, что мои расспросы Андрей расценит как журналистские происки, не разглядев главного - ревности, которая отчаянно накатывала от одного употребления сокращенно-ласкательного имени этой Короб.
- А знаешь, - наклоняясь ко мне, заговорщицки подметил: - Никто и никогда не в силах распознать, что я чувствую в определенный момент.
Я сначала даже не сообразила, к чему оно сказано. Подумалось, что новая попытка избавить меня от неловкости, в которую сама себя и загнала. В будущем пойму, что это лишь особенность натуры Андрея - говорить всё, что думает в сию же минуту. Но была благодарна, что тема легко и непринужденно перешла в более мирное русло.
- Очередное предостережение?
- Ваш “Баловень судьбы” - появившийся официант объявил, как называется пирожное для Егорова, тем самым прервав разговор на самом любопытном.
- Благодарю, - на автомате кивнул. Откинувшись к спинке и сложив руки на груди, внимательно изучая десерт, когда работник зала удалился, продолжил, запоздало отвечая: - Нет, скорее констатация факта. Вот как ты думаешь, что я сейчас чувствую?
Улыбка озарила мое лицо:
- Х-м… наверное, любопытство, что из себя представляет этот самый “Баловень судьбы”?
- Нет. - Поморщившись, равнодушно отмахнулся. - Я сейчас попробую и узнаю.
- Возможно… - я заинтригованно прикусила губку, переводя взор с мужчины на его тарелку: - эстетическое удовольствие?
- Не-а, мимо, - потянувшись за вилкой, Егоров отковырнул кусочек пирожного, рассматривая изнутри.
- Желание съесть десерт?
- Снова мимо. - С неким пренебрежением отодвинув вилку, подметил: - Вот видишь, ты смотришь только на внешнюю оболочку - раз предо мной пирожное, а я сладкоежка, то должен непременно хотеть его съесть. Но ты, как и многие, не пытаешься копнуть глубже.
В другой ситуации я могла обидеться. Но ныне меня забавляли странные рассуждения Андрея.
- На данный момент я думаю вовсе не о десерте и эмоции далеко не такие, какие отражает выражение лица. Внешнее удовлетворение ни о чем не говорит. Настоящие чувства они гораздо многограннее того, что выдает наша мимика.
- Вот как, - вздернув бровку, я выжидала прояснения, которые мужчина будто намеренно оттягивал, делая излюбленные театральные паузы.
- Фишка в том, что когда познаешь профессию актера, вольно невольно истинные эмоции закрываются от посторонних. Ты осознанно или нет, включаешься в игру. Не для того чтобы запутать или выбить из колеи собеседника. И даже не для того чтобы обмануть. Потому что так легче. Окружающим совершенно неважно, что ты чувствуешь на самом деле. Если ты счастлив - тебе позавидуют. Когда всё плохо - позлорадствуют завистники, пожалеют друзья. А жалость не лучшее в мире чувство. Закрывая себя настоящего легче жить.
- Занятная теория.
- Не знаю на счет занятности, но она действенна, уж поверь многолетнему опыту.
Я дыхания затаила, с каждой новой фразой Андрея осознавая, что он прав. Более того, выслушав его суждения, преднамеренно или нет, глянула на мужчину совсем по-иному.
Вспомнились слова и про верующую семью, воспитывающую в строгости и про ММА, как способ самовыражения. К тому же вряд ли человек, не познавший неприятностей в прошлом, о которых не хочется распространяться, способен выдвинуть хоть половину теории, выдвинутой Егоровым.
Андрей Егоров - человек, которому было что скрывать. И человек, который будет скрывать себя настоящего всегда.
В тот вечер он парой, случайно брошенных фраз, подтвердил мои догадки.
- Вот и пирожное, - наконец попробовав кусочек, мужчина, уставившись на меня, отметил: - Ты ведь не случайно посоветовала именно это? Потому что считаешь меня таким же баловнем судьбы?
- Честно? - нервно сглотнула, чувствую себя в который раз как под сканером. Эмоциональным сканером моих чувств.
- М-м… - смакуя десертом. - Желательно.
- В какой-то степени. До нашей сегодняшней встречи.
- Почему?
- Я тебя не знала.
- Ты и сейчас меня не знаешь, - Андрей подозрительно загадочно хмыкнул.
Так хотелось что-то возразить, но прекрасно разумела, что не имею права - я действительно не знаю человека. Чего бы он не рассказал, уверена, это не составляет и малой доли того, что происходило в его жизни. Меня это ни капли не огорчало. Я почему-то была уверена, что всё впереди.
- По крайне мере, теперь имею чуть больше представления о тебе, настоящем.
- И какой же я? Настоящий.
- Настоящий, - зачем-то повторила, не в силах отвести глаза.
В какой-то мере оказалась права. В какой-то мере до полного познания этого мужчины мне не хватит и жизни…
Андрей уже тогда умел завораживать. Завораживать и вводить в неловкое положение. Но, как не странно, это неловкое положение, которое обычно терпеть не могла, с Егоровым нравилось. Рядом с ним в воздухе витала непринужденность. Мы болтали обо всём и ни о чем. Это так… естественно. Я впервые ощущала себя легко и спокойно с человеком, которого знала лично несколько часов.
Он был прекрасным рассказчиком, и я больше выступала слушателем, но, похоже, Андрея это не смущало. Скорее доставляло удовольствие, что кто-то неподдельно искренне выслушивает все его размышления - умные и не очень. А мне доставляло удовольствие слушать его. Я ловила каждую фразу, впитывая, словно в губку.
Рассказал парочку историй из прошлого. О своём щенке, которому в глубоком детстве по незнанию состриг волосы с глаз, после чего бедняге пришлось просидеть в темном помещении, пока шерсть снова выросла. О том, как отцу частенько в периоды зимних метелей приходилось возить его маленького на санях в школу в другую деревню…