Выпустить всю обойму в ноги, безвозвратно повреждая механизм. Шипение. Расплавленный металл стекает по сервоприводам и нейроусилителям, вмонтированным в холодное железо, единственное предназначение которого — это убивать.
Киборг рухнул на колени, взметнув горсть пыли.
-Взметнутся к небу клинки, — исчадие расколотого рассудка шипит это в лицо обездвиженного бойца, хватаясь за рукоять материализованной боли сотни страждущих душ.
Слишком дешевый материал, да и мастер явно халтурил. Качественный вояка подобной комплектации тут бы их всех и положил. Правда качественным тут просто делать нечего, ну да не суть.
-Два ножа сплетены!
Злой вырвал топор из его груди вместе с кусками проводов, машинным маслом и стальными обломками. Топливо, грязно обработанное из сырой синтезированной нефти, толчками бьет из рваной раны, окропляя землю. Сколько здесь уже умерло и сколько еще умрет?
Да плевать.
Лихой замах. Скрежет сминаемого металла.
Голова киборга отделяется от тела, падая в пыль. Тело продолжает стоять на коленях.
Злой пинком отправляет его в лужу бензиновой крови.
Он воздевает Топор Резни к небу. Безоблачному голубому небу.
-НИКТО НЕ УБЬЕТ МЕНЯ, КРОМЕ МЕНЯ!!!
Довольный Злой отдает бразды управления телом Кроули, впадая в подобие сытого сна до следующей партии нарушителей его тонкого душевного спокойствия.
Все те долгие минуты, когда был произведен контрольный выстрел в голову, отобравший жизнь корчащегося в луже собственной крови Болта, и пока они с Глазом грузили временно неработоспособное тело Уха в тачку, где-то в черепе вертелась одна фраза, услышанная в далеком детстве.
Первая разборка с быдлом — это, как первый секс. Ты понятия не имеешь, что нужно делать и все заканчивается удивительно быстро.
Глава 29. Выговор с занесением в череп
Глаз выкрутил баранку руля, обжигая загрубевшую кожу ладоней об шершавую поверхность непонятных обмоток. Переключение скоростей отдается скрежетом в нутре железного коня, пробирающим дробной вибрацией тела пассажиров до самых костей. Шины скрипят по гравию. Автомобиль выполз на подобие площади — небольшой лоскут свободного пространства, окруженный покосившимися хибарами из досок, обшарпанных кирпичей и кусками железа, по центру которого вольготно расположился подбитый БТР на половину врытый в землю эдаким импровизированным дотом. Пятна ржавчины, смешивающиеся с потеками запекшейся крови по всему корпусу, отсутствие колес и развороченная броня. Били чем-то поистине убойным, снеся практически всю заднюю часть бронированной коробки, выставив на всеобщее обозрение покореженные куски металла, скалящиеся закопченными и оборванными зазубринами, вперемешку с полностью бесполезной начинкой, когда-то приводившей машину смерти в движение.
Заросший клочковатой бородой мужик курил мятую самокрутку, сидя на нагретой солнцем броне. Автомат на коленях и нашивка Ночной Пасти на правом плече подобия моточерепахи, доукомплектованной снятой с трупа разгрузкой. Две дыры от ножа в районе сердечной мышцы, пистолет и куча магазинов прилагаются.
Скрежет станины крупнокалиберного пулемета, нелепо-огромного по сравнению с огрызком БТР-а. Приварена была грубо, с бугрящимися неровностями швами, уже подточенными ржавчиной и общим крайне паршивым качеством материала. Чей-то налитый нездорово-темной кровью глаз, выглядывающий из небольшой щели между защитными пластинами, испещренными многочисленными сколами и выбоинами.
Чуть более серьезный КПП. Чья-то голова в вогнутой каске с болтающимися ремнями выглядывает из отсутствующей кормы бронетранспортера, скалится осколками передних зубов, хаотично разбросанными по гноящимся деснам, и тут же скрывается из виду.
Глаз демонстративно поворачивает консервную банку в сторону мастерской — широкого приземистого барака, подступы к которому уставлены кучами ржавеющего на свежем воздухе металлолома и покореженных остовов легковых автомобилей, уже давно как потерявших даже не тот лоск, с которым рассекали по дорогам мегаполисов, а саму концепцию четырехколесного транспорта в котором человек мог относительно комфортно добраться из точки "А" в точку "Б".
Равнодушно-холодный глаз пулемета провожает их немигающим взглядом. Одна короткая очередь — и они трупы. Стопроцентные шматы мертвечины, без малейшего шанса на выживание.