На следующий день утром его увидела. А накануне у него с мордой все было в порядке.
И если с утра такое украшение, так откуда оно, по-вашему? Где он мог получить его, как не в том домишке?
А когда поздним вечером домой вернулась, Куба там уже был. Она не знала об этом, он в другой комнате затаился, и она спать легла. Но когда Антось вернулся, слышала, как он с Кубой стал разговаривать. Нет, не прислушивалась, опять заснула.
А Весека в тот вечер так и не дождалась. Антось ее прогнал домой и выругал, что околачивается у дома Фялковских. Еще и Весеку грозился нажаловаться на нее, ну она и ушла домой спать.
Что там делал Антось? Ну как это что, ведь. они же насчет железок договорились. А ей велел никому об этом не говорить, она и не говорила.
А все из-за страха перед Весей.
Нет, она не знает, когда те двое вышли из дома Баранека и что делали потом. Она в это время была уже на посту у дома Фялковских, где ее увидел Антось и погнал. Да еще как злобно!
Ясно, раз она оттуда ушла, то не могла знать, что там потом происходило. А Весека там не было, точно вам говорю, и пусть эта лахудра не вешает тут никому лапшу на уши.
Хитом же всех этих показаний стали невероятно лживые изменения первоначальных показаний Хани, той самой, якобы изнасилованной. Теперь она целиком и полностью открестилась от обвинения в изнасиловании и бросилась яростно демонстрировать пламенную любовь к экс-насильнику… Оказывается, вечер они провели в любви и согласии, только продолжался он не так долго, как хотелось бы. Потом вышли из дома и расстались, а Весек помчался к дому Фялковских. Нет, не ошибается. Ханя в этом твердо уверена, она незаметно проследила за ним, не устремился ли ее возлюбленный к этой мерзавке Марленке. Нет, с Марленкой парень не встретился, но зато вошел в дом, и, поскольку окна не были прикрыты шторами, она могла кое-что увидеть. Ладно, конкретно: руками махали, дрались, возможно, и тесак блеснул.
И получается, что убийцей был Веслав Копеч, и она может это подтвердить в суде под присягой.
Грош цена была всем этим так называемым показаниям. И с фантазией у глуповатой девки было далеко не все в порядке, и с фактами. Она никак не укладывалась во времени, ее показания шли вразрез с уже точно установленными показаниями других подозреваемых. Единственным положительным моментом Хениного вранья явился страстный взрыв неожиданной искренности Марленки, отчаянно защищавшей своего жениха. Взрыв поистине сенсационный.
— Езус-Мария! — простонала я. — Все врут, как нанятые, аж искры летят. Сумеют ли следователи из всего этого выявить правду?
Януш меня успокоил:
— Получилось так, что соседский балбес подглядывал за Весеком и Ханей почти до десяти, никто из них не мог раньше девяти оказаться в доме, где произошло убийство. А Завадская действительно видела Марленку у дома Фялковских и утром на следующий день сообщила об этом Хане. Изменить показания Ханя решила самостоятельно, не известив подружки, и вторично допрошенная Завадская слово в слово повторила свою первую версию: видела их в половине девятого и видела уже после десяти.
— Она что же, раздвоилась? Марленка здесь, а там Ханя с Весей…
— Нет, просто решила поглядеть, как Марленка, вся в нервах, носится в поисках своего Весека. Вдоволь натешилась и вернулась на представление, которое происходило в подвале. Там все было по-прежнему, ничего не говорило о том, что в делах любовников происходили какие-либо изменения.
— В таком случае это опрокидывает показания Ксавуся? Можно согласиться, что с Патриком они встретились, но кто из них появился в доме Вероники первым, а кто вторым?
— Этого Марленка и в самом деле не могла сказать с точностью, уже совсем стемнело, а ей, по сути, до этого не было дела. Она лишь могла определить, что это не был ни ее брат — Антось из-за малого роста сразу бросился бы в глаза, — ни Весек. А остальные ее не интересовали.
— Больше всех должен знать Антось, — заявила я. — Он очень долго стоял там дозором и все видел.
— Вот поэтому Антось сейчас и допрашивается. И болеславецкие полицейские очень довольны, что в свое время посадили его и держали под рукой. А вот здешние выпустили Ксавуся и теперь плюют себе в бороду, да что поделаешь?
Ведь в их распоряжении были хотя бы законные сорок восемь часов, сами виноваты, что не воспользовались ими полностью. А теперь опять ищи-свищи его. Вот Патрика бы им еще заловить…
— Именно! А с ним что?
Януш уставился на коллекцию монет, словно впервые ее увидел, и почесал в затылке.
— Холера! Совсем из головы вылетела, забыл им о ней сказать.
Я уже не сомневалась, что должна не только любить его, но и решительно лучше кормить. Эх, почему он мне не встретился на сколько-нибудь лет раньше?
Гражинка слабеньким голоском поинтересовалась:
— А что… А как… Что-нибудь, может, изменилось? Нет, я, видно, спятила, не буду и надеяться…
А я совсем забыла, что она тут сидит и тоже слушает. Угрызения совести кольнули меня. Ксавусь, правда, давал очень запутанные показания и переврал все, что мог, да все равно было ясно, что врет, спасая свою шкуру. В действительности все складывалось для него хуже, независимо от того, пришел он перед Патриком или после него. Соучастие в преступлении ему обеспечено без всякого сомнения. Теперь многое зависело от показаний Патрика, их отсутствие не оставляло ему никакой надежды. Он что же, не собирается защищаться?
Янушу удалось раздобыть и принести полную копию показаний Ксавуся, так что у нас было занятие почти на всю ночь.
Патрик совершенно добровольно явился в полицию на следующий день.
Нам сразу же сообщили о данном событии, точнее сказать, сообщили Янушу, но это уже не имеет значения. Януш получал стабильно и оперативно информацию о каждом сделанном Патриком заявлении, благодаря чему я вскоре уже знала — первым делом Патрик высветил личность Ксавуся.
Со вчерашнего вечера все силы полиции были брошены на поиски Ксавуся, который, ясное дело, ночевал не дома, а у какой-то очередной паненки. Патрик, однако, вычислил паненку, и Ксавуся прихватили в девять тридцать утра, когда он как раз покидал свое очередное убежище.