Папаша Убю: Отлично, капрал Пипиду. Только я приехал сюда, чтобы стать рабом, а не затем, чтоб командовать, хотя вы правы, в детстве я был сержантом и даже капитаном драгун. До встречи, капрал Пипиду!
Выходит.
Капрал: До встречи, граф Ореховогрецкий. Отряд, стой!
Свободные люди принимаются маршировать и выходят в противоположную сторону.
Элевтера, Какаду
Какаду: Элевтера, крошка, похоже, мы немного опаздываем.
Элевтера: Дядюшка Какаду…
Какаду: Пожалуйста, не называй меня так, даже когда мы одни. Маркиз де Грандэр звучит куда проще, и прохожие не оборачиваются. В конце концов, ты можешь называть меня просто дядюшка.
Элевтера: Дядюшка, ничего, что мы опаздываем. С тех пор как вы пристроили меня…
Какаду: Благодаря моим высоким связям…
Элевтера: …на должность маркитантки свободных людей, я немного изучила их теорию свободы. Я вечно опаздываю, оставляю их без воды, они начинают мучиться от жажды и лучше понимают, что без маркитантки им не обойтись.
Какаду: Словом, дело идет к тому, что им тебя вовек не дождаться, а потому разумнее было бы не приходить вовсе, а то мне тоже надоело жариться под солнцем на плацу.
Элевтера: Дядюшка Кака… то есть просто дядюшка, в таком случае, почему бы вам не остаться дома?
Какаду: Это было бы неприлично, крошка Элевтера, не следует давать свободным людям слишком много свободы. Что ни говори, а дядя, особенно если он ничему не мешает, — это воплощенное целомудрие. С дядей ты уже не свободная женщина, ты — племянница. В наших краях все женщины ходят голыми, а для тебя мне удалось добиться поблажки. У тебя лишь ноги нагишом…
Элевтера: И все для того, чтобы не покупать мне ботинок…
Какаду: Впрочем, меня беспокоят не столько свободные люди, сколько твой жених, маркиз де Гранпре.
Элевтера: И все же, сегодня вечером вы даете бал в его честь. Как мне нравится его имя, дядюшка!
Какаду: Поэтому, дитя мое, позволь тебе еще лишний раз напомнить, что меня не следует называть при нем…
Элевтера: Какаду. Я помню, дядюшка.
Те же, Папаша Убю
Папаша Убю: Военные, как я вижу, небогаты, пойду послужу кому-нибудь другому. Ух ты, вот идет милейшая барышня в сопровождении почтенного господина, который несет за нею зеленый шелковый зонтик с красной отделкой. Только бы ее не спугнуть. Трах-тебе-в-брюх, прелестное дитя, позвольте предложить вам свои услуги. Свертывание носов, извлечение мозгов… то есть, я хотел сказать, зачистка ножек…
Элевтера: Оставьте меня в покое.
Какаду: Вы, верно, сударь, не в себе, она ж босая.
Те же, затем Мамаша Убю
Папаша Убю: Мамаша Убю, принеси-ка мне ботинный крюк и прочие сапожные щетки, а сама покрепче схвати ее за ноги. (Какаду.) А вас, сударь мой…
Элевтера и Какаду: Караул!
Мамаша Убю (вбегает): Несу, несу. Только зачем тебе все эти сапожные прибамбасы? у нее же и ботинок-то нет!
Папаша Убю: Трах-тебе-в-брюх! Я хочу начистить ей ступни сапожной щеткой. Я раб, и никто мне не помешает исполнить мой рабский долг. Я буду служить ей немилосердно. Убю и голову сломлю!
Мамаша Убю держит Элевтеру. Папаша Убю набрасывается на Какаду.
Мамаша Убю: Какое варварство! Она лишилась чувств.
Какаду (падая): Я умираю.
Папаша Убю (работая щеткой): Я знал, что они у меня вмиг успокоятся. Терпеть не могу болтунов! Осталось только потребовать с них мзду, я честно заработал ее в поте лица своего.
Мамаша Убю: Придется привести девушку в чувство. Пусть она заплатит.
Папаша Убю: Это ни к чему. Она бы наверняка не поскупилась на чаевые, а мне лишнего не нужно. Пришлось бы заодно воскресить и этого типа, а с ним я уже покончил. Как примерный раб я должен быть предупредителен. Вот дядюшкин бумажник и девичья бумажница. Я готов довольствоваться малым!
Мамаша Убю: И ты хочешь положить все это к себе в карман?
Папаша Убю: Ну не к тебе же, кикимора. (Просматривает бумажник.) Пятьдесят франков… еще пятьдесят… тысяча франков… Какаду, маркиз де Грандэр.
Мамаша Убю: Разве вы ничего не оставите бедной девушке, господин Убю?