Ахрас: Ну, это, на кол его!
Приближаются друг к другу.
Дурантье: Караул! Убивают!
Ахрас: На помощь!
Оба пытаются удрать, но все время натыкаются друг на друга.
Ахрас (на коленях): Господин Молотила, я ужасно извиняюсь, я, право, не нарочно; я, это, как его, преданный слуга его милости господина Убю.
Дурантье: Возмутительно! Это я — верный раб Главного Казначальника!
Ахрас: Ну, это, как его, вы случайно не мастер фехтования?
Дурантье: Это неслыханно! Однако не имею чести.
Ахрас: Эээ… Ну тогда, доложу я вам, ежели вы и впрямь не держали шпагу в руке, я вас вызываю.
Дурантье: В таком случае не стану от вас скрывать: я мастер фехтования.
Ахрас: Ах, вот оно что. (Дает ему пощечину.) Тогда попрошу вашу визитную карточку. Я буду раздавать пощечины всем встречным дуэлянтам и отбирать у них визитные карточки, а потом, доложу я вам, стану предъявлять эти карточки всем недуэлянтам, те испугаются и до них дойдет, что я человек мирный.
Дурантье: Возмутительно! Зря стараетесь, сударь. Я не стану с вами драться. К тому же наши силы не равны.
Ахрас: Ну, это, как его, на этот счет можете не волноваться. Я буду великодушен к побежденному.
По сцене проходит рвичулок-терьер.
Дурантье: Неслыханно! Эта скотина, подосланная господином Убю, меня разула.
Ахрас: На ней же ваши ажурные чулки и башмаки, доложу я вам. А я-то хотел предложить вам совместный побег.
Дурантье: Побег? Но куда бежать?
Ахрас: Бежать, чтобы спокойно сразиться, но подальше от господина Убю.
Дурантье: В Бельгию?
Ахрас: А еще лучше в Египет. Я прихватил бы там пару пирамид для своей коллекции многогранников. А что до ваших башмаков, зайдем к сапожнику на углу и дело с концом.
Дурантье, Молотилы, Мемнон на бочке
Дурантье садится, и в этот момент Мемнон вступает на флейте, поскольку занимается заря. Сидя у постамента, Дурантье, охваченный ужасом, слушает песню Мемнона. Молотилы появляются с противоположной стороны и не замечают его.
Мемнон:
В приходе Всех Святых я с бабой жил своею.
Я мебельщиком был, модисткою она.
Мы много долгих лет не знали горя с нею:
И полон дом добра, и толстая мошна.
Коль в воскресенье был денек пригожий,
Мы, приодевшись, шли рука к руке
Взглянуть, как в переулке Краснорожей
Буржуев будут тяпать по башке.
Там брызжут весело мозги,
Толпа гогочет: «Каково!»
Король Убю раздаст долги.
Молотилы:
Ура Папаше, мать его!
Мемнон:
Два наших сосунка, набивши рты вареньем,
Конечно, тут как тут, глазенки их горят.
А там, на площади, уже столпотворенье —
Все норовят пробиться в первый ряд.
Здесь главное — занять места получше.
Плевать на оплеухи и пинки.
А я влезал на мусорную кучу,
Чтоб не заляпать кровью башмаки.
Там брызжут весело мозги,
Толпа гогочет: «Каково!»
Король Убю раздаст долги.
Молотилы:
Ура Папаше, мать его!
Мемнон:
И вот уж нас с женой мозгами окатило,
И наши сосунки их сдуру тянут в рот.
И глядя на верзилу-Молотилу,
Толпа вокруг гогочет и орет.
И тут, смотрю, стоит у самой кучки
Хмырь, что меня обжулил с год назад.
Ну, говорю, здорово, потрух сучий!
Да ты, я вижу, вроде мне не рад?
Там брызжут весело мозги,
Толпа гогочет: «Каково!»
Корачь Убю раздаст долги.
Молотилы:
Ура Папаше, мать его!
Мемнон:
А тут еще жена локтем под бок пихает:
«Чего стоишь, как пень, — мужик ты или нет?
А ну-ка двинь ему дерьмом коровьим в харю,
Пока народ глазеет в белый свет!»
Законная моя не скажет плохо.
Собравшись с духом, я что было сил
Швырнул в хмыря огромную лепеху;
Но прямо в Молотилу угодил.
Там брызжут весело мозги,
Толпа гогочет: «Каково!»
Король Убю раздаст долги.
Молотилы и Мемнон:
Ура Папаше, мать его!