У последователя Сведенборга доктора Мизеса есть замечательное сопоставление неразвитых зародышей и едва начатых творений, с одной стороны, с безупречными шедеврами и существами на высшей ступени развития — с другой: если первым форму шара или близкую к нему придает полное отсутствие каких-либо вторичных признаков, неровностей и особых свойств (таковы, например, зародышевое яйцо или г-н Убю), то вторые, согласно аксиоме, будто самая ровная поверхность та, что выделяется наибольшим числом шероховатостей, становятся идеально ровной сферой уже благодаря огромному числу обособляющих эти тела различий. Поэтому вы совершенно свободны видеть в г-не Убю столько скрытых смыслов, сколько пожелаете — или напротив, принимать его как обычную марионетку, в которую волею школяра превратился один из учителей, олицетворявший для автора подобной трансформации все то комичное и уродливое, что наполняет наш мир.
Именно этот — последний — угол зрения и представит вам сегодня Театр «Эвр». Нескольким актерам пришлась по душе затея отбросить на эти два вечера их собственные личины и укрыться под защиту маски, чтобы по возможности точно выразить внутреннее Я, саму душу тех кукол, которые предстанут сейчас перед вами в человеческий рост. Поскольку ставилась пьеса в некоторой спешке, а главное — больше на энтузиазме, нежели на солидной финансовой основе, — г-н Убю так и не обзавелся приличествующей ему маской (правда, носить ее было бы крайне неудобно); вот почему внешний вид как его самого, так и его окружения будет соответствовать авторскому замыслу довольно приблизительно. Для более полного соответствия театру марионеток также чрезвычайно важно было сопроводить спектакль настоящей ярмарочной музыкой, для чего были найдены многочисленные трубы, гонги и скрипочки на одной струне — но, за неимением времени, увы, мы не смогли создать из них оркестр. Однако вины самого Театра «Эвр» во всем том нет: в особенности же нам приятно, что воплощению Убю на этой сцене послужит изысканный талант г-на Жемье, которого г-н Жинисти и вариации на тему Вилье де Лиль-Адана смогли предоставить в наше распоряжение лишь на два ближайших вечера. Играть мы будем три акта, отрепетированные как следует — два последних, впрочем, актеры также смогли заучить, но лишь благодаря целому ряду сокращений. Здесь я пошел навстречу всем требованиям исполнителей (зачастую жертвуя даже теми пассажами, которые необходимы по смыслу), для них же я оставил и несколько сцен, которые, будь моя воля, сам бы охотно вырезал. Даже если мы стремимся походить на кукол, актеры у нас не болтаются на ниточках — что было бы не только абсурдно, но и трудновыполнимо, — а потому пришлось расстаться с мыслью о характерных для истинного гиньоля толпах персонажей (там связки веревок на колосниках заправляют целыми армиями). Приготовьтесь же к тому, что главным действующим лицам, таким, например, как г-н Убю и Царь, придется в одиночку заполнять пространство сцены, гарцуя на картонных лошадках (их, кстати, мы разрисовывали всю прошлую ночь). — Итак, три первых акта и завершающие сцены будут сыграны полностью — так, как и были написаны.
Декорации, меж тем, идеально отвечают духу пьесы, поскольку, с одной стороны, помещают пьесу в некоей безвременной Вечности, что делает возможными, к примеру, выстрелы из револьвера в тысяча бог знает каком году, а с другой — позволяют дверям распахиваться на заснеженные равнины под синим небом, мирному камину с тяжелыми часами превращаться в потайной ход, а пальмам расцветать под балдахинами кроватей для пропитания слонят, гнездящихся на этажерках.
Не стоит слишком сожалеть и об отсутствии оркестра — пусть и не достигая его густоты и звучности, рояли и литавры с успехом справятся со всеми темами спектакля.
Что же до действия, которое вот-вот начнется, то происходит оно в Польше, а проще говоря — Нигде.
Костюмы персонажей
Папаша Убю: Пиджачный костюм стального цвета, непременная трость, торчащая из правого кармана, и котелок. Начиная со второй сцены второго акта на голове поверх шляпы — корона. Со сцены VI (акт II) — с непокрытой головой. Акт III, сцена II: к короне прибавляется белый башлык наподобие королевской горностаевой мантии… Сцена IV (акт III) — огромный плащ с капюшоном, дорожная каскетка с отложными ушами; тот же костюм, но без шапки в сцене VII. Сцена VIII — плащ, шлем, шпага на перевязи, крюк, ножницы, нож и все та же трость в правом кармане. По икрам бьет болтающаяся на поясе бутыль. Сцена V (акт IV) — плащ и каскетка, но ни оружия, ни кола. Чемодан в руке для сцены на судне.