— Мне кажется, — продолжала шептать одна служанка другой, — его нарочно поселили в восточные покои. Его Сиятельность ни разу не сказал этого, но сам наверняка понимает, что всё население нашей страны пустится в пляс, если его старший сын однажды забудется и окажется к часу рассвета где-то на улице. Тогда лучи восходящего солнца сожгут его плоть до самых косточек. Что мотаешь головой? Разве я что не так говорю? Этот несчастный случай точно избавил бы нас от всех бед!
Не только жители Полноночной империи, но и граничащие с ней государства содрогались от мысли, что случится, когда юный мастер Шу взойдёт на трон. Благо, сам император пока был свеж и бодр, его здоровью и моложавости можно было позавидовать и вместе с этим благодарить за его благополучие всех богов.
— Как кто-то может служить ему? От одного взгляда на восточные ворота, — лицо служанки перекосило, будто сейчас изо рта у неё вылезет огромная жаба, — мурашки по телу бегут. Мерещится, что сотни призраков разом тебя коснулись своими холодными пальцами.
— Верно-верно, — подхватила вторая. — Не зря в округе говорят, что то место, та часть дворца, кишмя кишит духами! Мечутся неупокоенные бедолаги! Не найдут себе пристанища! А кто бы смирился со случайной смертью! Шёл за наследным принцем ухаживать, со всем сердцем, со всей искренностью и верою в него — иные туда ни ногой! А тот его как муху — шлёп! — и угробил! Проклято то место! Проклято! То-то его шаманки талисманами своими обклеили! Нигде во дворце столько защиты от духов не повстречаешь, как на тех стенах! — Служанка говорила так, будто они находились далеко от восточной части дворца. Однако они стояли в двух шагах от неё. Если бы кто-то оказался по воле случая по ту сторону ворот, то непременно бы их услышал. Если уж совсем на чистоту, шептаться они и не старались.
— А всё из-за того случая! Никто ничего не скажет, но ведь и так понятно, откуда ветер дует.
— Мне было так жаль Его Сиятельность, — третья служанка остановилась, заслышав грохот и лязг бьющейся посуды. Она была старше, потому две молоденькие болтушку боязливо примолкли, выказывая ей своë уважение. — Ну, когда его заставили жениться на той нищей императрице.
Дочь правителя Слепительных Пустошей поданные Его Сиятельности императора Юай про себя звали именно так — нищей императрицей. Она отличалась не только внешне, но и по повадкам. Кивала головой в ответ на их поклоны, отчего слугам приходилось кланяться ещё усерднее. А уж как они этого не хотели! Подумайте, выражать почтение какой-то кочевой замухрышке! Надевала яркие наряды — найдите хоть одного в Полноночной империи, кто бы такое не осудил! Императрица, похожая на солнце! Какой позор для жителя ночных земель нацепить ярко-жёлтые тряпки! А императрица — гляньте-ка! гляньте! — щеголяет! И не постыдится своего вида. Простой люд её так между собой и стал называть, солнцем. Она, когда в первый раз услышала, образовалась прозвищу. Но только пока не поняла, что здесь быть дневным светилом не похвала.
Но больше всего ей не могли простить отказ преклониться перед Лунным богом. В её спальной стоял алтарь с дарами для Богини Света, единственный во всей империи Полноночья.
От неё разило сухими ветрами пустынь, зноем полудня и подгоревшим на огне обедом. От всех кочевников воняло, независимо оттого, сколько раз на дню они ходили в купальню. Император Юай был вынужден терпеть её ради мира двух государств. Потому после смерти нищей императрицы двенадцать лет назад, вся страна устроила негласный праздник. В каждом городе проходили фестивали, накрывались пышные столы и устраивались представления, в которых грязная и неприглядная принцесса кочевников умирает самыми унизительными и непристойными смертями и освобождает тем самым народ Полноночья от позора.
У императора Юай было десять наложниц. Только до смерти нищей императрицы трое из них родили ему по сыну, одна – дочь. На той, что красотой затмевала саму Луну, он женился сразу после похорон, однако от первой жены у него остался ребёнок, и согласно законам наследования именно он был главным претендентом на трон. Более того, судя по тому, как одаривал и баловал его император, потерявший мать юный мастер Шу купался в любви своего отца. Как иначе объяснить, что почти четверть дворца Его Сиятельность отдал во владение старшему сыну. Доброта императора заставляла людей больше благоговеть к нему, в то время как своевольность мастера Шу толкала их к откровенной ненависти в сторону последнего. Неблагодарный и самовлюблённый, он портил нервы окружающим, просто существуя на этом свете.