Лора вспомнила мужчину, которого заметила в центре техобслуживания, — того, что позже преследовал ее в супермаркете, — и подумала, что это, наверное, тот, кто убил ее семью и теперь пытается прикончить ее. Но она не станет убегать, хотя и перепугана до смерти.
Порой страх становился таким сильным, что Лора не могла дышать, не могла двигаться. Бесконечный ужас сковывал ее тело, ее душу. Но каждый раз все заканчивалось тем, что она выходила из дома и бродила по любимым улицам в солнечную и в дождливую погоду. Лора словно провоцировала убийцу, который прятался в тени, будто приглашая его закончить то, что он начал пятнадцать лет назад.
Она совсем не удивилась, когда ей сообщили, что Гарза не убивал ее семью, хотя, вероятно, со стороны это могло показаться странным. Да только Лора, не имея тому никаких рациональных объяснений или доказательств и не будучи в состоянии вспомнить настоящего убийцу, всегда сомневалась в том, что ее сделал сиротой именно этот душегуб. Не верила по необъяснимым причинам. И потому страх сопровождал ее всю жизнь, время от времени вынуждая задаваться вопросом, когда же наступит ее час. Она словно жила взаймы, одолжив время у убийцы.
Страх стал ее постоянным спутником, и это закалило Лору, сделало несгибаемой, готовой ко всему. И теперь она не собиралась уносить ноги. Que sera, sera — «что будет — то будет», как пелось в известной песне.
— Нет, Адриан, я не стану ей звонить и не попрошу охрану. Конец разговора.
— Почему? — Парень был искренне удивлен.
— Я больше так жить не могу. Не хочу вечно убегать. И я больше не допущу, чтобы ты диктовал, что мне делать. Неважно, беременна я или нет.
— Ты дура! Гребаная идиотка! — выкрикнул Адриан, отшвыривая в сторону стул. Тот грохнулся на пол. Испуганный шумом Бо спрыгнул с колен Лоры и забился под диван. Девушка на миг возненавидела бойфренда за то, что тот отнял у нее мурчащий островок спокойствия. Но заговорила она невозмутимо:
— Из нас с тобой вряд ли получатся хорошие родители. Думаю, ты не готов стать отцом. И не уверена, что смогу стать хорошей матерью. Я считаю, что надо быть более подготовленными, уравновешенными, надо осознанно создавать семью.
— Это и мой ребенок, Лора! — закричал парень.
— Да. Но я знаю, что ты сведешь с ума нас обоих — и нас троих, Адриан. Ты не умеешь уступать, ты не умеешь брать на себя ответственность. А если у тебя есть семья, и то и другое совершенно необходимо. Ты в этом не виноват, просто пока не способен на это, вот и всё.
— Замолчи! Я не желаю слышать этот бред!
Сжимая кулаки, Адриан кинулся в переднюю, чуть не упал, налетев на валяющийся стул, выругался, а потом Лора услышала, как хлопнула входная дверь.
Девушка глубоко вздохнула — ей было неловко от того, что она испытала облегчение после его ухода. Спорить, пытаясь достучаться до Адриана, ей не хотелось. Возможно, у них нет общего будущего. Возможно, их отношения обречены. Лора не могла вспомнить, когда в последний раз была счастлива. Адриана вечно что-то не устраивало, раздражало, тревожило, ему постоянно казалось, что Лора все делает не так. Плюс ее собственные демоны, ее страхи, тоска и непреходящее чувство утраты, которое она испытывала, вспоминая о родных. Эта болезненная пустота порой заполняла все ее сердце.
В дверь позвонили, и Лора вскинула голову, не осознавая, что по ее щекам текут слезы. Быстро же он вернулся! Адриан вспыхивал, как порох, и так же стремительно остывал. Хотя, может, он не собирается мириться, а хочет всего лишь забрать свои вещи…
— Заходи, не заперто! — крикнула Лора. Подниматься с дивана и идти открывать ей совершенно не хотелось.
Стукнула и тихо зашуршала прикрытая вошедшим дверь. А потом голос Кэрол Уэлш позвал:
— Лора?
— Я тут!
Лора просияла при виде приемной матери. Она быстро вытерла слезы и сделала попытку встать, но Кэрол остановила ее. Выглядела миссис Уэлш, одетая в классические брюки и приталенный пиджак, весьма внушительно. Впрочем, что бы ухоженная и элегантная Кэрол на себя ни надела, она всегда смотрелась представительно.
— Я так рада, что ты пришла! — сказала Лора. — У меня чертовски трудный день.
Кэрол остановилась напротив дивана, бросив взгляд на валяющийся стул, вопросительно подняла брови и с легким осуждением сказала:
— Дорогая, тебе следует запирать дверь, особенно когда кто-то пытается тебя убить, разве не так?
Лора опустила глаза, чувствуя, как на нее накатывает волна грусти: вечно она разочаровывает тех, кто ее любит. А когда она наконец подняла взгляд, из ее груди вырвался крик ужаса: Кэрол держала в руке пистолет, нацеленный Лоре в грудь. Глаза у приемной матери были холодные, безжалостные. Это были глаза чужого человека, глаза убийцы!