И тут до него с пугающей и трезвой ясностью дошло: захлопнулась входная дверь.
Бун стоял тихо и прислушивался. На него смотрели изуродованные трупы с лицами молодых ребят. Бун уронил книгу на пол, отступил от нее и вытер руки о штаны. Затем взял фонарь и вышел в коридор.
В Лоджии, казалось, стало намного холоднее. Он видел, как у него изо рта идет легкий пар. Он пошел обратно тем же путем, каким пришел сюда.
Затем внезапно остановился.
– Нет, – прошептал он, и эхо его голоса вернулось к нему: нет, нет…
Свет фонаря упал на стену из грубого камня. Когда Бун шел сюда, никакой стены тут не было. Он приблизился и дотронулся до нее. Камни были холодные и совершенно реальные. Пораженный, он отступил и попытался сообразить, как ее обойти. Осторожней, старик Буни, сказал он себе. Нет проблем. Надо просто вернуться в кабинет Эрика, верно?
Он подошел к открытой двери кабинета и остановился у порога. Его фонарь высветил внутреннее убранство лифта. Кабинет исчез.
Он заглянул в комнату напротив и обнаружил, что это музыкальный салон с большим белым фортепьяно, фисгармонией и арфой. На потолке было изображено голубое небо с перистыми облаками. Ни разу за все время, которое Бун тут провел, он не видел этой залы. Следующая арочная дверь вела в большой салон, украшенный женскими побрякушками и расписанный бледно-розовыми цветами. На его карте, которую он развернул трясущимися руками, такой комнаты на первом этаже не было. Потрясенный Бун стоял перед лифтом, где несколько минут назад был кабинет. Ладно, сказал он себе. Неувязочка. Нет проблем. Я буду идти, пока не найду комнату, которая покажется знакомой, а затем соображу, как мне отсюда выбраться.
Коридор вел его вперед, петляя, заворачивая и разветвляясь. Он проходил мимо лестниц, которые уходили туда, куда не добирался свет его фонаря. Из дюжины комнат, которые увидел Бун, он не узнал ни одной. Его ладони взмокли, а на лице застыла кривая недоверчивая ухмылка. У него кружилась голова, и он был совершенно дезориентирован. Он понял: то, что случилось с Риксом, могло случиться и с ним. О, Боже, подумал он. Я должен найти выход!
После последнего поворота налево коридор заканчивался широкой лестницей, которая поднималась в темноту.
Бун сверился с картой. Исследуя первый этаж, он обнаружил десять лестниц, но этой никогда раньше не видел. Если он не знал, где сейчас находится, карта была бесполезна. Я вернусь обратно, решил он, и буду сиднем сидеть перед лифтом, пока кто-нибудь не увидит мою машину у входа. Нет проблем.
Бун сделал всего несколько шагов, и ноги у него подкосились. Он испустил тихий испуганный стон.
Дорогу преграждала другая стена, украшенная старой фотографией Лоджии в рамке.
Он нервно рассмеялся, и отголосок его сдавленного смешка слабо прозвучал рядом с ним. Этой стены здесь раньше не было. Коридор сам запечатался за его спиной. Но фотография указывала на то, что эта стена могла стоять здесь уже лет пятьдесят.
Воздух становился отчаянно холодным, и Бун видел, как клубится пар от его дыхания. Он направил свет вверх. На рамке фотографии лежал толстый слой пыли. Он стукнул кулаком по кирпичам, но, как и все остальное в Лоджии, стена была сделана на века.
Теперь оставалось одно: подняться наверх. Но вернувшись к лестнице, он обнаружил, что она изменила направление и теперь спускалась в глубины Лоджии.
Он схватился за перила и крепко зажмурил глаза. Когда он снова их открыл, лестница по-прежнему вела вниз. Заблудился, подумал он, готовый вот-вот удариться в панику. Заблудился, как крыса в лабиринте! Бун понял, что лабиринт, по которому он идет, постоянно видоизменяется. Было ли у Рикса такое много лет назад? Перегораживающие сами себя коридоры, меняющие направления лестницы и передвигающиеся за минуту комнаты?
У него внутри все горело. Я должен выйти, мысленно крикнул он. Единственной доступной ему дорогой была лестница, и он начал спускаться вниз.
Зубы Буна стучали от холода. Лестница, изгибаясь, уходила в темноту, и Бун крепко держался за перила, чтобы не упасть, когда ступеньки становились круче. Внизу фонарь высветил стены, пол из шероховатого гранита и арочный выход в коридор, который заворачивал в темноту. К стенам были прикреплены безжизненные электрические лампочки. Над ними, там, где раньше были факелы, виднелись следы сажи.
Бун знал, что он на одном из верхних уровней подземелья. Здесь, внизу, было холоднее, чем наверху лестницы. Это был пронизывающий кости жгучий холод, какого Бун не испытывал за всю свою жизнь. Он не мог его выносить и решил, что лучше подняться по ступенькам наверх. Дрожа от холода, он опять двинулся вверх.