Но все же был некто, кто знал все.
Она помогла сыну войти в дом, затем закрыла дверь и задвинула засов.
На краю леса, как хрупкое деревцо, стоял Король Горы и наблюдал за домиком Тарпов. На протяжении всей битвы Нью с пантерой он не шевельнулся, но теперь его плечи устало поникли, и он оперся на свой кривой посох. Ему было холодно, и из его носа текло. Он продрог до костей, и в его дыхании слышалось бульканье мокроты.
Он ждал, прислушиваясь к ветру. Ветер говорил ему о смерти и разрушениях, о том, что мир находится в переходном состоянии. Вокруг него кружились сухие листья, и некоторые застревали у него в бороде. Он вытер нос тыльной стороной ладони и подумал, что в былые времена, когда он еще был крепок и здоров, он бы так хватил Жадный Желудок о дуб, что полетели бы кости. Да и сейчас он неплохо встряхнул пантеру, но она найдет, где спрятаться и зализать раны, а с рассветом снова выйдет на охоту.
Этой ночью пантера сюда не вернется. В настоящее время мальчик в безопасности.
Но кто он такой? И какова его роль в битве, которую Король Горы ведет с той самой ночи, когда упала комета? Ответа на эти вопросы старик не знал.
Он задрожал и закашлялся. Его легкие снова начало жечь. Когда приступ прошел, он начал долгий путь домой.
25
В Гейтхаузе Рикс сделал волнующее открытие.
Одна из книг, принесенных из библиотеки прошлой ночью, оказалась гроссбухом, датированным 1864 годом и содержащим перечень имен, обязанностей и жалованья каждого слуги в Эшерленде. Там было триста восемьдесят восемь имен, начиная от ученика кузнеца и заканчивая главным егерем.
Но внимание Рикса привлекла записная книжка доктора Джексона Бойярда, директора заведения под названием «Приют Бойярда», расположенного в Пенсильвании. «Приют Бойярда» был частной лечебницей для душевнобольных. Записная книжка была старой и хрупкой, а многие страницы и вовсе отсутствовали. В ней месяц за месяцем прослеживалось развитие болезни пациентки доктора Бойярда: Джессамун Эшер, первой жены Лудлоу и матери Эрика.
Рикс сел за стол и раскрыл перед собой записную книжку. Свет на нее падал через его правое плечо. Прошел час, в течение которого он погружался в жуткие подробности душевной болезни. Его внимание отвлекали лишь некоторые яростные порывы ветра, нарушавшие его концентрацию. Джессамун Эшер, писал доктор Бойярд твердым почерком, была привезена в Приют в ноябре 1886 года. Судя по портрету, который доктор Бойярд видел во время визита в Лоджию, Джессамун Эшер была раньше элегантной молодой женщиной с волнистыми светло-каштановыми волосами и мягкими серыми глазами.
Двадцать третьего ноября 1886 года в комнату с обитыми войлоком стенами в «Приюте Бойярда» заперли сыплющую бранью сумасшедшую женщину в смирительной рубашке. Она выдрала почти все свои волосы, ее губы и язык были изуродованы постоянными укусами, а глаза, обведенные красными кругами, горели на белом как мел лице. Лудлоу не сопровождал свою жену. Ее привезли четверо слуг, среди которых был и Лютер Бодейн, дедушка Эдвина. Когда Джессамун была принята в приют, ей было двадцать шесть лет и она была безнадежно помешана.
Рикс продолжал читать, завороженный этим свеженайденным «скелетом в чулане». Несмотря на то, что Джессамун дочерью миллионера, владельца мануфактуры в Новой Англии, и получила хорошее образование, за семь лет жизни с Лудлоу Эшером она деградировала почти до животного уровня. Лишь спустя четыре месяца доктор Бойярд смог оставаться с ней в одной комнате, не боясь нападения. Ее симптомы, писал доктор Бойярд в декабре 1887 года, включают в себя безрассудную ярость, богохульство, скрежетание зубами, искаженные и бессмысленные молитвы, выкрикиваемые в полный голос, и припадки, «в течение которых несчастная миссис Эшер должна оставаться привязанной кожаными ремнями к кровати, с заткнутым кляпом ртом, дабы она не откусила себе язык».
Болезнь Джессамун, писал доктор Бойярд, кажется, берет начало с рождения Эрика в апреле 1884 года. Несколько раз Джессамун, чьим любимым занятием было ухаживать в саду за розами, одуванчиками и камелиями, пыталась убить младенца.
Лишь к лету 1888 года Бойярд смог убедить сумасшедшую хотя бы поговорить о ее сыне. До той поры имя «Эрик» ввергало ее в молитвы и проклятия. Но в течение того рокового лета буря, которая бушевала в мозге Джессамун, начала спадать, или, возможно, думал Рикс, Бойярд просто нашел нужное лекарство. Во всяком случае, временами сознание Джессамун прояснялось, и это давало возможность доктору изучить ее состояние.