========== Прелюдия ==========
Словно бешеный пес, по прямой,
Забывая дорогу домой,
Я бегу, только память моя
Будто яблоко, зреет.
Ну давай, ну давай, ну давай,
Забывай, забывай, забывай…
Только память моя ничего забывать
Не умеет.
Во всю хлестал ледяной дождь, размывая берега и превращая их в сплошное месиво грязи и глины. Бурный поток нёсся по разбитому руслу, что пролегло меж высоких, мрачных вершин, из-за которых луч света почти не попадал на тёмную, мутную воду. Ниже по течению скалы становились более пологими и не такими отвесными, пока не сменились мягкой землёй. Здесь поток воды стал тихим, спокойным, но лишь на вид – река несла на себе мелкие брёвна, а меж них, повиснув на одном, лежало тело мужчины. Бревно вместе с ним вынесло на берег, а человек всё не приходил в себя. Солнце, проглядывавшее через верхушки деревьев, играло лучами на мокрой одежде и волосах. Светило опускалось всё ниже, воздух становился холодным, пронизывающим, он завывал меж стволов деревьев, нагоняя ужас. Когда же небо приняло тёмно-синий цвет, зажглись первые звёзды, человек пошевелился и издал полный боли, мучения стон. Затёкшие, промёрзшие мышцы нещадно болели. Мужчина приподнял голову, чуть щурясь и отплёвываясь от воды. Во рту был солоноватый привкус крови – ранее прекрасное лицо пересекал кровоточащий, широкий шрам.
Поднявшись на дрожащих руках, человек медленно сел, растерянно вертя головой из стороны в сторону. Местность эта ему была неизвестна, может, оно и к лучшему. Боль в лице и теле не давала ему покоя, воспоминания возвращались неохотно, волнами, причиняя адскую боль, заставляя ненависть в груди закипать вновь и вновь. Все, наконец, собралось в единую картину для мужчины. Он помнил, как ради прекрасной девушки, из-за которой помутился рассудком, бросился на охоту на Чудовище, подняв за собой всех мужчин города. Помнил зверский оскал, острые когти. Помнил, как вонзил в мощное тело твари свой охотничий нож, а затем, недолгий полёт вниз с мыслью о том, что всё - конец. Значит, его вынесло сюда, значит, он всё же выжил. С трудом добравшись до воды, мужчина глянул на себя и скривил губы: прекрасное лицо было изуродовано. Видимо, падая, он задел что-то. Чёрные как смоль, отросшие волосы, падали ему на лоб, обрамляя бледное, скуластое лицо. Красная рубашка, порванная и намокшая, накрытая сверху чёрным жилетом и плащом, облегали мускулистое, сильное тело.
Глядя на своё изуродованное отражение, он впадал в слепую ярость, начинал жалеть, что не умер, разбившись об острые скалы. А своё отражение он видел вновь и вновь, пока шёл вниз по течению реки, чтобы найти хоть какой-то городок. Было холодно, но Гастон, а это был именно он, не боялся заболеть. Это ему было неизвестно с самого глубоко детства. И лишь рана на лице не давала ему покоя, принося не только физическую, но и ментальную боль. Какой же он теперь прекрасный и несравнимый Гастон, если лицо его изуродовано до конца его дней? «Я отомщу этой твари». – скрежеща зубами, думал мужчина, продвигаясь под сенью редких деревьев вдоль реки. – «Я найду его и на этот раз прикончу!» Но всё, что было у него с собой, так это огромный охотничий нож, да небольшой мешочек золотых. Впрочем, этого бы ему хватило, чтобы жить некоторое время, если найдётся деревня. Два дня ему не везло совершенно, но выносливость его ему позволяла лишь пить воду из реки и продолжать идти.
В начале третьего дня, после рассвета, Гастон обнаружил дорогу, что наверняка вела в какой-нибудь город. Она шла через лес, где было пугающе-тихо и мрачно. Но, судя по тому, что тут пролегла расхлябанная колея, здесь часто проезжали торговцы. Измотанный, но не лишённый своих сил, мужчина выбрался из леса. Вдалеке, на холме, возвышался небольшой городок, пастухи уже вывели свои стада на пастбища, из домовых труб валил густой дым. Гастон уже отсюда видел, как оживлённо снуют туда-сюда по улицам жители, а потому, если он здесь обживётся, то будет очень даже хорошо. Почему он не стал возвращаться в свой город? Он не мог вернуться туда с таким обезображенным лицом. Ему не позволяла его гордость, его завышенная самооценка, которая теперь стала слегка прихрамывать. Собрав всю свою волю в недюжинный кулак, мужчина направился к городу, стараясь обдумать всё и сразу. Денег у него было не заоблачно много, но хватило бы на съём небольшой комнаты в течении двух-трёх месяцев, за это время он мог бы начать охотиться, продавать дичь и шкуры, а там уже, через год, мог бы жить припеваючи.
Но в первые же минуты его шествия по городку он получил первое душевное ранение – бегавшие по улице дети завидев его, с воплями ужаса стали разбегаться в стороны. На детей не следовало бы обижаться, но Гастон разозлился не на шутку. Низко опустив голову, он побрёл по улицам, изредка бросая взгляды на окружающих и дома. Добравшись же до торговых рядов, он поймал мужика, торговавшего мясом.
– Доброе утро, – мягко произнёс мужчина, хотя внутри него всё клокотало – он не привык перед кем-то расшаркиваться.
– Доброе. – улыбнулся усатый мужчина с внушительной мускулатурой и гладко выбритой головой. – Чем я могу вам помочь?
– Мне бы найти комнату внаём. – всё так же держа вежливыми интонации, произнёс Гастон, чувствуя на себе любопытные взгляды, ведь выглядел он и в самом деле не лучшим образом.
Торговец призадумался, покрутил ус и подозвал к себе торговца рыбой. Они тихо о чём-то пошептались, и второй подошёл к Гастону, сияя лучезарной улыбкой. Это был юноша примерно его возраста, симпатичный, с большими зелёными глазами:
– Я мог бы вам сдавать одну из моих комнат, мсье.
– Это было бы очень благородно с вашей стороны. Позвольте представиться, Гастон.
– Рауль. – Назвался юноша в ответ, пожав руку охотника, а затем, обернувшись к усачу, кивнул ему. – Пригляди за моей рыбой, хорошо?
Мужчина кивнул, и юноша увёл Гастона прочь от торговых рядов, но долго им идти не пришлось – вскоре они оказались у двухэтажного, небольшого домика со скотным двором.
– Я совсем недавно похоронил родителей и получил этот дом, так что, вашему появлению я очень даже рад, мсье Гастон, – тараторил Рауль, то и дело поглядывая на охотника с любопытством и непониманием. – Вы прибыли к нам издалека?
– Не из такого уж и далека. – покачал головой мужчина, который даже думать об этом не хотел, не то что рассказывать малознакомому человеку.
Торговец наспех показал ему дом, который оказался заставлен книгами, охотничьими трофеями, несколько грубой мебелью, но в общем и целом выглядел уютно. Гастону отвели комнату на втором этаже, с восточной стороны. Помещение это было не очень большим, с кроватью у окна, грубо сколоченным гардеробом и столом. Договорившись о цене, они разошлись почти что друзьями, хотя Гастон начал понимать, что всё больше замыкается в себе и никаких друзей заводить бы не хотел. Дождавшись, пока Рауль убежит на торговые ряды, мужчина закрылся в уборной, рассматривая своё отражение в зеркале. Осторожно отмыв кровь и промыв рану горячей водой, Гастон пришёл к выводу, что всё не так уж и плохо, но прежней красоты больше не будет. Отмывшись от крови и грязи, охотник сосчитал свои денежные запасы и счёл возможным сменить свой костюм – рубашка была порвана, а это уже делало его похожим на бродягу.
Вечером, когда Гастон приобрёл нормальный вид и даже обработал нормально рану, в дом вернулся хозяин – Рауль. Юноша выглядел измученным, но довольным. Он приготовил ужин и стал во всю расспрашивать Гастона о его прошлом.
– Где ты жил раньше? У тебя была жена? Почему ты ушёл? Чем занимаешься? Откуда у тебя такая рана? – сыпал вопросами торговец, подливая Гастону отменное пиво и с любопытством смотря на него.
Охотник отвечал сухо, неохотно, постоянно привирая, чтобы не казаться в глазах юноши безумцем, который просто напросто сбежал из сумасшедшего дома, попутно кого-то ограбив. Поняв же, что гость разговаривать совсем не хочет, Рауль стал без умолку болтать, рассказывая о себе и о своей семье, которой не стало после того, как родители отправились на ярмарку – их загрызли волки.