Епископ помазывал крещаемых, и тогда они впервые могли молиться со всей общиной. Совместные молитвы верующих, познавших волю Божию, обладали особенной силой (см. Тертуллиан, «Апология», 30.5). После молитв, иногда весьма продолжительных, присутствующие обменивались «лобзанием мира». До крещения оглашенные считались недостаточно чистыми и к этому обряду тоже не допускались (Ипполит, «Апостольская традиция», 18.3). Одним из значений поцелуя была безопасность: верующие считали общину как бы своей семьей. И доныне жители стран Средиземноморья при встрече расцеловывают своих тетушек и дядюшек, двоюродных братьев и сестер, а чужого так никто не приветствует. Климент Александрийский, однако, беспокоился, что обычай «лобзания мира» может стать соблазном для людей с повышенной чувственностью («Педагог», III.XI.81.2–3).
Евхаристическая жертва
Далее следовало «жертвоприношение». Ипполит подчеркивал, что крещаемым не разрешалось взять с собой ничего, кроме их евхаристической жертвы. Это могли быть хлеб и вино, но не исключалась и другая снедь, и то же приносили все верующие. К середине III века евхаристия ограничивалась только хлебом и вином, отмечены редкие случаи, когда к ним добавляли елей. Однако в 200 г. еще сохранялась совместная трапеза как начало обряда причастия, такая, как упоминается в 1 Кор. 11:17–34. Суть этой части богослужения состояла в том, что люди делились друг с другом «чем Бог послал» и так проводили «вечерю Господню». Ведь Христос сделал то же самое, разделив с апостолами хлеб и вино в ночь накануне смерти, да и Голгофа была не что иное, как жертва ради других. Очень рано в истории Церкви появляется представление, что хлеб символизирует Тело Христово, а чаша с вином — Его Кровь. Иисус Сам указал на эту связь, о чем неоднократно свидетельствует Новый Завет, а потому остальная пища и другие виды приношений постепенно отошли на второй план.
В «Дидахе», 13 говорится, что верующие должны были приносить десятую часть урожая или выработанного товара в общину на содержание пастырей и на благотворительность. Такие дары приносили как жертву благодарения (греч. eucha–ristia) во время собрания, а потом распоряжались ими по указанию руководства общины. Вероятно, именно благодаря таким приношениям могло существовать «Тело Христово», то есть Церковь как единая община верующих. Жертва должна была быть чистой, а потому некрещеным и отлученным запрещалось платить десятину.
Во время обряда новокрещеные клали свое приношение вместе с остальными, а епископ произносил молитву благодарения (eucharistia), которая могла быть совсем короткой, а иногда растягивалась надолго и включала в себя самые разнообразные просьбы. Наиболее ранние описания евхаристии содержатся в «Дидахе», 9–10; «Апологии» Иустина, 1.65 и «Апостольской традиции» Ипполита. В последней приводится текст молитвы, благословляющей елей, сыр и маслины, которую читали при рукоположении в епископы: возносится благодарение за Евангелие, а также просьба хранить святую Церковь и распространять ее по всей земле. В раннюю эпоху у пророков и епископов было много свободы, но приблизительно с IV века письменный текст стал приобретать все большую и большую власть.
Освященные дары раздавались присутствующим, а часть их диаконы относили больным и другим отсутствующим. В некоторых церквах новокрещеным давали пить смесь молока с медом как символ Земли обетованной и воду как знак внутренней чистоты, но этот обычай исчез с повсеместным установлением литургического таинства евхаристии.
Когда священнодействие стали проводить только с хлебом и вином (Телом и Кровью Христа), другие черты прежнего обряда благодарения приобрели новый смысл. Продолжались совместные трапезы, хотя и без освященных даров, причем нередко зажиточные прихожане устраивали обеды для братьев и сестер по вере как акт милосердия. Такие события получили название agape («любовь, милосердие») и порой проходили очень торжественно. В то же время в церкви был общий кошель для благотворительных целей, имевший большое влияние на порядок в общине (см. резкие замечания Тертуллиана в «Апологии», 9.5–6).