60. Эти явления чрезвычайно важны, так как указывают нам на законы зрения и дают необходимую подготовку для будущего изучения цветов. Глаз при этом требует, собственно, цельности и сам в себе замыкает цветовой круг. В вызванном желтым Фиолетовом цвете заключаются красный и голубой; в оранжевом — желтый и красный, ему соответствует голубой; зеленый соединяет синий и желтый и вызывает красный, и так во всех оттенках разнообразнейших смешений. Что в этом случае мы вынуждены припять три главных цвета, это уже раньше отмечалось наблюдателями…
VI. Цветные тени
62. Однако, прежде чем идти дальше, мы должны еще остановиться на весьма замечательных случаях этих энергично вызьь ваемых, стоящих рядом цветов, именно, направив наше внимание на цветные тени. Чтобы перейти к последним, мы сначала обратимся к рассмотрению бесцветных теней.
63. Тень, брошенная солнцем на белую поверхность, не дает нам ощущения цвета, пока солнце действует с полной энергией. Она кажется черной или, если в нее проникает встречный свет, полуосвещенной, серой.
64. Для цветных теней нужны два условия: во — первых, чтобы действенный свет каким — нибудь образом окрасил белую поверхность, во — вторых, чтобы какой — нибудь встречный свет до некоторой степени осветил отброшенную тень.
65. Поставьте в сумерки на белую бумагу свечу с низким пламенем; между нею и убывающим дневным светом поставьте вертикально карандаш, так чтобы тень, отбрасываемая свечой, освещалась, но не уничтожалась слабым дневным светом: тень окрасится в чудесный голубой цвет.
66. Что эта тень голубая, это сразу заметно; но лишь внимательное наблюдение может убедить нас, что белая бумага действует как красновато — желтая поверхность, и этим отблеском и вызывается в глазу голубой цвет.
67. При всех цветных тенях пужно поэтому предполагать на плоскости, на которую они отбрасываются, вызванный цвет, который при более внимательном наблюдении можно и обнаружить. Но сначала можно убедиться в этом следующим опытом.
68. Возьмите ночью две горящих свечи и поставьте их друг против друга па белой поверхности; поместите между пими в вертикальном положении тонкую палочку, так чтобы получились две тени; возьмите цветное стекло и держите его перед одной свечой, так чтобы белая поверхность оказалась окрашенной, — и в то же мгновение тень, отбрасываемая окрашивающей теперь свечой и освещенная другой, неокрашенной, обнаружит дополнительный цвет.
69. Здесь можпо вставить важное замечание, к которому мы будем еще часто возвращаться. Цвет сам по себе есть нечто теневое (oxitpov); Кирхер вполне прав, поэтому, назвав его lumen opacatum (затепенный свет); и, как родственный тени, он охотно и соединяется с нею, охотно является нам в ней и через нее, как только к этому представится случай; и вот по поводу цветных теней мы должны упомянуть также о явлеппи, выведение и развитие которого будет предпринято лишь впоследствии.
70. Выберите в сумерках момент, когда попадающий внутрь дневной свет еще в состоянии отбрасывать тень, которую не может совершенно заглушить пламя свечи, так что падают две тени — от свечи по направлению к небу и от небесного света по направлению к свече. Если первая голубая, вторая представится ярко — желтой. Но эта яркая желтизна является, собственно, только исходящим от света свечи и разлитым по всей бумаге желто- краспым сиянием, которое в тени делается видимым…
72. Итак, можно легко вывести явление цветных теней, которое до сих пор доставляло столько хлопот наблюдателям. Пусть каждый, заметив впредь цветные тени, обратит только внимание па то, каким цветом отливает светлая поверхность, на которой они являются. Да, можно даже рассматривать цвет тени как хроматоскоп освещенных поверхностей: цвет, противостоящий цвету тени, можно предполагать па поверхности и при более внимательном рассмотрении в каждом случае обнаружить…
75. Однажды, путешествуя зимой по Гарцу, я спускался под вечер с Брокена; широкие поверхности вверху и внизу были покрыты снегом, раввина тоже, все разбросанные там и сям деревья и выступающие утесы, все группы деревьев и скал были совершеппо одеты инеем, солнце как раз склонялось к Одерским прудам.
Если днем, при желтоватом тоне снега, были уже заметные чуть — чуть Фиолетовые тени, то теперь, когда от освещеппых частей отражался повышенный желтый цвет, тени пужпо было признать яркоголубыми.
Когда же солнце, наконец, приблизилось к своему закату и луч его, значительно ослабленный более сильными испарениями, облил весь окружавший меня мир чудеснейшим пурпуровым цветом, тогда цвет тепи превратился в зеленый, который по ясности можно было сравнить с бирюзовым, по красоте — со смарагдовым. Эффект этот делался все живее; казалось, что находишься в Феерическом мире — так все оделось в две живых и столь чудесно гармонирующих краски, пока, наконец, с заходом солнца дивное явление пе перешло в серые сумерки и мало — помалу в лунную и звездную ночь.