— Что случилось?
— Ты уснул и никак не хотел просыпаться.
Учитель помогает мне встать, поднимает и отряхивает верхнюю накидку, на которой я, оказывается, лежал.
— Как ты себя чувствуешь?
— Странно…
Холодно. Будто осколок льда остался внутри. И что-то не так. Что-то изменилось. Поле фохата вокруг… Оно непривычно тяжелое, плотное, точно бинфэнь [желе], и сосуд, вычерпанный до дна во время тренировки, снова полон.
— Источник возмущения где-то у Пещер Эха. Это земли Лозы, — замечает старейшина Юи. Она тоже встревожена, смотрит на младших учеников. — Проверим или…
— С нами дети, — возражает учитель Лучань. — Думаю, лучше вернуться в Дом.
Старейшина кивает, соглашаясь… А мгновение спустя поминает демонов и бросается к лесу на противоположном конце долины. Ее бег похож на бег милу [оленя], уходящего от охотников — красив и тревожен.
Между деревьев показывается человек. Мастер Энлэй?
С ним что-то не так, но расстояние слишком велико, и я не могу понять. Он пьян? Болен? Мастер цепляется за ствол, смотрит вглубь леса. Делает несколько заплетающихся шагов. Падает. Не шевелится.
— Саньфэн, Линг, уведите младших учеников, — в голосе учителя Лучаня звучит незнакомое мне доселе напряжение, рождая внутри безотчетную тревогу. — Немедленно! Уходите! Все!
Наставник устремляется следом за старейшиной Юи. Он летит над землей, едва касаясь травы, и напоминает большого белого журавля.
На опушке появляются трое. Лоза? Что они тут делают⁈ Долина Семи Чаш — наша территория!
Один из чужаков склоняется над неподвижным мастером Энлэем. Двое других ждут, и лозы хищными змеями оплетают их руки, подрагивают, готовые ринуться в бой. Они не беседовать пришли. И старейшина Юи не тратит на них слова.
Долина погружается в хаос.
Мы бежим.
За спиной, подгоняя, дрожит и трескается земля. Дробится камень. Свистят лозы, сплетаясь в травяных драконов. Режут воздух копья шипов.
Широкая тропа, петляя по склону, взбирается к перевалу, за которым в трех десятках ли [пятнадцати километрах] деревня, где мы останавливались на ночлег. Там сейчас должны находиться мастер Ляо и старейшина Цинь.
Вокруг рассерженно гудят пчелы, вьюнок цепляется за ноги — природа чувствует нарушение баланса и отзывается на него. Мы с Лингом, Минджу и Яньлинь словно пастушьи псы, которые гонят отару овец. Младшие ученики быстро растягиваются в цепь: надо следить, чтобы никто не отстал и не потерялся.
Минджу оглядывается на меня, молча спрашивая одобрения, я киваю, и она убегает вперед. В скорости, а главное, выносливости с ней не сравниться ни мне, ни Лингу. Минджу доберется до деревни и приведет подмогу.
Нужно только продержаться.
Двое против троих? Ха! Эти лозы не догадываются, с кем связались! Учитель, несмотря на молодость (что такое сорок лет для заклинателя⁈), по праву входит в пятерку сильнейших в нашем Доме. А старейшина Юи страшна в гневе: даже глава опасается связываться с единственной дочерью, когда та не в настроении.
Учитель и старейшина Юи непременно справятся — тщетно успокаиваю себя я. Хоть мне и стыдно за недоверие к наставнику, но полностью избавиться от грызущего душу червячка сомнений не выходит. Двое против троих — это, как ни считай, двое против троих.
А если лоз не трое, а больше?..
Я невольно замедляю шаг, оборачиваюсь, прислушиваясь к лживому эху. Оно мечется испуганной птицей между горных склонов, донося слабые отголоски того, что происходит сейчас в долине.
Бой еще продолжается.
Бой мастеров! И ученикам, даже старшим, делать там нечего. Но я же могу хоть чем-то…
Сюли спотыкается и падает, всхлипывает — от боли в разбитых коленках и страха, что ее бросят. Син тоже на пределе. Да и не только они: если один откажется бежать, за ним захнычут и остальные.
— Держитесь за меня, — девчонки повисают на руках. Ругань сделает только хуже, и я уговариваю, выбирая самый мягкий тон, на который способен. — Нужно потерпеть еще немного. Справитесь? Хорошо? А потом отдохнем.
Сто шагов — и подъем заканчивается. Вниз по склону легче, главное, не переломать ноги, угодив в лисью нору или споткнувшись о выступающий корень.
У реки мы останавливаемся.
Десятилетки бессильно валятся в траву, хватают губами воздух. Кто поживее, жадно пьют — приходится их одергивать, иначе не встанут.
Яньлинь кривится, держится за бок. Но последовать примеру младших учеников ей не позволяет гордость.
— Дыши! — я подставляю плечо, и подруга благодарно опирается.
Отсюда до Чаш шесть ли: на какое-то время мы в безопасности, и у нас есть немного времени, чтобы восстановить дыхание.