========== Эпилог ==========
На следующий день Гийом договорился с аббатом о том, что они покидают монастырь и возвращаются обратно в дом санта Камела. Отец-настоятель был очень рад такому решению, как и отец Бернард.
— Наконец-то мы сможем выспаться на мягком ложе! — восторженно воскликнул Джованни, падая навзничь на расшитое покрывало кровати де Мезьера. Гийом упал рядом с ним, вонзив блаженный взгляд в свисающий балдахин:
— А ещё наесться до отвала мяса и напиться пива!
Джованни привстал на локоть, заглядывая ему в лицо:
— Тебе и правда не хватало такой еды?
— А тебе? — удивлённо спросил Гийом. — Я же сильный воин, но эта каждодневная овощная похлёбка только отнимает у меня силы.
— А можно? — усомнился Джованни, подсчитывая в уме, сколько денег будет стоить такое питание в таверне. — Нам на это выделены средства?
— На самом деле господин де Мезьер хотя и хорошо считает, но не скупится на то, чтобы его солдаты были досыта накормлены. Так что не переживай! До возвращения Готье мы будем наслаждаться жизнью. Ты уверен, что твой палач сдержит слово и дождётся нас в Лаграсе? — Гийом пытливо взглянул на Джованни.
— И я, и он сдержим слово! — он уверенно качнул головой. — Мы честные люди и понимаем, насколько важна для нас милость короля.
Готье де Мезьера пришлось ожидать целых четыре седмицы, пока после настойчивого стука в дверь ближе к вечеру дом не наполнился людьми: вместе со слугой короля прибыли еще около двадцати вооруженных и конных рыцарей. Пока все они располагались на ночлег и исследовали пространство дома, слуга короля развалился в кресле за своим рабочим столом и, скрестив пальцы в области живота, долго изучал стоящих перед ним Гийома и Джованни, прежде чем заговорить.
— Насколько я понимаю, жизнь в монастыре пошла вам не на пользу, — начал он издалека, — и вы ее изменили, оставшись здесь, в этом доме, невзирая на все мои указания. То есть вас оттуда попросту выгнали!
— Да, господин де Мезьер, — подтвердил Гийом.
— А здесь вы устроили вертеп, предавшись чревоугодию и разврату!
— Нет, господин де Мезьер, — встрял Джованни, и уверенно посмотрел на него, — только чревоугодию. И еще восстановлению сил и здоровья Гийома.
Де Мезьер дёрнул подбородком, показывая своё недовольство:
— Значит, вместо того, чтобы лечить твою память, успокоились на том, что Михаэлис из Кордобы меня переиграл и теперь диктует свои условия? Признаюсь, я такой поворот событий не рассматривал.
— Но господин де Мезьер, — Джованни опять решил вступиться за себя и Гийома, — вы когда-то сказали, что желаете вернуть золото любым способом. Значит, вот таким способом вам его и вернут…
Готье вонзил в него свой ледяной взгляд, заставляя замолкнуть, пока он не выскажет всё, что кипело внутри его души:
— Знаешь, трахать тебя как шлюху было намного приятнее, чем теперь смотреть в твои ясные глаза и не находить там страха! Ты прекрасно понимаешь, что с тебя не только сняли отлучение, но и прощение всех твоих преступлений уже подписано с высочайшей милости короля. Значит, на этом и расстанемся? Не хочешь быть рыцарем? Тебе больше не нужен оммаж?
— Нет, господин де Мезьер, — покачал головой Джованни, — уже не хочу. Я буду жить в Агде, познавать науку врачевания, я буду свободен, и мне не нужно будет кому-то подчиняться.
— Ты совсем… блаженный? — слуга короля наморщил лоб, прищуриваясь. — Ты принёс клятву перед Господом! Обратной дороги нет!
— Хорошо, — Джованни согласился, немного подумав, — тогда я принесу клятву верности Гийому де Шарне.
На следующий день они отбыли в Лаграс, сделав остановки в Каркассоне и Нарбонне, затем прибыли в аббатство святой Марии, что находилось как раз напротив городских стен и отделялось от города лишь быстрой рекой. Вечером де Мезьеру пришло письмо от Михаэлиса с предложением встретиться на мосту следующим утром, как только откроются ворота, пропустив торговцев, спешащих в город. Слуга короля должен был быть только с Джованни и одним из своих солдат, всех остальных следовало оставить в аббатстве, пока не произойдёт обмен.
Солнце только поднималось из-за невысоких гор, лаская лучами низкие холмы долины, заставляя воду в реке ослепительно сверкать ярким белым светом. В прозрачно-голубой небесной выси метались птицы. Недавно построенный крепкий каменный мост был длинным. Изящно выгнувшись, он продолжал дорогу, подходившую к реке, и заканчивался узкими воротами города на другом конце. Прохожих было мало — основная часть торгового люда, скопившись на мосту с рассветом, схлынула в утробу города, занимая места на рыночной площади.
Верхом был только де Мезьер, а Джованни и Гийому пришлось бегом поспешать за нетерпеливым шагом лошади, подгоняемой таким же беспокойным седоком. Готье и Михаэлис о чём-то долго беседовали, облокотившись о каменные перила моста. На фоне слуги короля, который возвышался над всеми подобно огромному медведю, палач казался обычным человеком. Де Мезьер активно жестикулировал, что-то доказывая и тыча пальцем в грудь Михаэлиса, хотя ни разу не позволил себе прикоснуться к нему. Михаэлис отвечал ему не менее эмоционально, разводя руки и рассекая ребром ладони воздух. Наконец оба угомонились, и Готье вручил большой свиток, который палач внимательно оглядел снаружи и, сломав печать, также усердно прочёл. Потом они обернулись, и де Мезьер махнул рукой, призывая следовать за собой.
— За тем мостом нас ждёт другая жизнь… — тихо сказал Джованни, удержав Гийома за руку. — Мы изменимся… навсегда.
Они повернулись друг к другу и крепко обнялись, прощаясь. И чуть не потеряли из виду спины Михаэлиса и Готье де Мезьера. Гийом спешно подхватил лошадь под уздцы, и они быстро двинулись вперед.
— Наверно, я не решусь написать Вам письмо, господин де Шарне, — где-то на середине моста с горечью произнёс Джованни, шествуя, не поднимая глаз. А потом всё-таки набрался смелости повернуть голову и встретился с насмешливым взглядом своего друга и ободряющим ответом:
— Тогда я сам напишу тебе письмо, Джованни Мональдески!
Идти оказалось недолго: дом, к облупившейся двери которого они подошли, стоял у самых ворот, выходя окнами на реку. Вмурованное железное кольцо. Полустёртый герб над портиком. Джованни видел именно эту дверь в своих воспоминаниях. А рядом были запертые ворота, ведущие в подвал. Сюда они с Тренкавелем заставили войти обессиленного вола, тянувшего воз, груженный сундуками с золотыми монетами. Шел сильный дождь, было сумеречно из-за затянутого тёмно-серыми тучами неба.
Михаэлис отпер ключом дверь и увлёк за собой де Мезьера, оставив молодых людей охранять снаружи. Их долго не было. Гийом де Шарне уже начал немного нервничать, прикусывая губы. Наконец они вышли наружу. Готье де Мезьер кивнул своему солдату, приказав сесть на лошадь и ехать в аббатство за остальными воинами, которые должны были всё найденное перегрузить в заранее пригнанную из Парижа телегу, покрытую сверху железной клеткой. Михаэлис же подхватил Джованни за талию и потащил вверх по улице, подталкивая вперёд. Юноша оглянулся и встретился прощальным взглядом с де Мезьером, на миг почувствовав, что в нём просквозило что-то, похожее на сожаление или печаль, срывающую тяжелый вздох.
— Скорее, — шепнул ему Михаэлис, не решаясь прижать к себе крепче, чтобы не вызвать недоумённых взглядов прохожих. За углом стояли две приготовленные лошади, которых держал в ожидании какой-то мальчишка. Он сразу исчез, поймав на лету денье.
Лошади пронесли их по главной улице, мимо де Мезьера, по мосту, а потом, взбивая копытами пыль дорог, в сторону Нарбонна, Безье, в Агд.
Так заканчивается эта история.
В следующий раз встреча героев произойдёт только через шесть лет, примерно в 1316–1317 годах, но об этом позднее…