— Накладки, — ответил он суховато.
Костолиц смотрел на стержни, как завороженный.
— А зачем это?
— Временно. У меня там пара хрупких костей. Накладки предохраняют их от поломок, пока хирург не убедится, что я больше не расту. А потом их заменят чем-то синтетическим.
— Ничего себе… Это болезнь такая или что? — Парень поменял позу и при этом еле заметно отодвинулся от Майлза.
Господи, с болью и яростью подумал Майлз, может, нацепить колокольчик, как прокаженные? Нужно сказать этому типу, что я заразный: мол, в прошлом году во мне было два метра… Он вздохнул и отогнал соблазн.
— Когда мать была мной беременна, ее пытались отравить ядовитым газом. Она в конце концов оправилась, но с костями у меня теперь неполадки.
— A-а. Тебя лечили?
— Еще как. В инквизиции и то так не лечат. Поэтому я и хожу на своих двоих, а то носили бы меня в ведре.
На лице у Костолица теперь читалось легкое отвращение, зато он прекратил свои незаметные маневры.
— А как ты прорвался через медосмотр? Тут же есть какое-то правило насчет минимального роста.
— На это закрыли глаза — пока не станут известны результаты экзаменов.
Мысли Майлза снова обратились к предстоящему испытанию. Им придется преодолевать часть дистанции по-пластунски, под лазерным огнем, и он сможет отыграть какие-то секунды; это ему очень пригодится на пятикилометровой дистанции. Там он подзадержится, с его-то ростом и хромотой, — он уже не помнил, сколько раз ломал ноги, и теперь его левая на четыре сантиметра короче правой. Но тут ничего не поделаешь. А завтра должно быть полегче — завтра испытания на выносливость. Конечно, поначалу это стадо длинноногих парней обойдет его, как миленького. На первых двадцати пяти километрах он будет в хвосте, да и на пятидесятом километре тоже, а вот после семидесяти пяти они почувствуют, почем фунт лиха. Там уже начнется настоящая боль. Я профессионал в этой науке, Костолиц, мысленно обратился он к своему сопернику. Завтра, где-то на сотом километре, мы продолжим разговор, задавай тогда свои дурацкие вопросы — если дыхалки у тебя хватит…
A-а, черт, надо думать о деле, а не об этом придурке. Прыжок с пяти метров… Пожалуй, лучше обойти стенку, заработать минус на этом. Но тогда средний балл будет паршивый. Ужасно не хочется жертвовать хоть одним очком, да еще в самом начале. Каждое очко для него — на вес золота. Если пропустить стенку, в резерве ничего не останется…
— Ты и вправду собираешься справиться со всем этим? — спросил Костолиц, оглядываясь. — Набрать больше пятидесяти процентов?
— Нет.
Костолиц тупо посмотрел на него.
— Тогда какого хрена тебе здесь надо?
— А мне и не надо набирать пятьдесят процентов. Так, что-нибудь более или менее приличное…
Брови Костолица полезли вверх.
— Интересно, чью задницу тебе приходится лизать за такой блат? Может, самого Грегора Форбарры?
В его голосе звучали зависть и подозрительность. Майлз стиснул челюсти. Только не надо вспоминать про родителей…
— Ну а все-таки: как это ты собираешься поступить с такими оценками? — настойчиво допытывался Костолиц. — Глаза его сузились, а ноздри раздувались: не иначе как уловил запах привилегий.
Будь политиком, приказал себе Майлз. Это должно быть у тебя в крови, как и страсть к военному делу.
— Я подал прошение, — терпеливо объяснил он, — чтобы мне вывели средний балл, а не рассматривали все предметы по отдельности. Надеюсь, отметки за письменные компенсируют завал на физподготовке.
— Да ведь тебе придется набрать там почти сто процентов!
— Вот именно, — отрезал Майлз.
— Косиган, Костолиц, — выкликнул их имена другой старшина, в парадной форме.
Они пошли к старту.
— Мне из-за тебя придется туго, — недовольно заметил Костолиц.
— Почему? Ты к этому не имеешь никакого отношения. Это мои проблемы, — спокойно отозвался Майлз.
— Мы бежим в паре, чтобы задавать друг другу темп. А подстраиваться к тебе — невелика радость…
— А ты не слишком за мной гонись, — промурлыкал Майлз.
Костолиц нахмурился.
Их поставили на черту. Майлз глянул через плац, туда, где стояла группа людей — несколько военных, у которых поступали родственники, и челядь графских сынков, присутствовавших здесь сегодня. Он различил пару суровых слуг в ливреях Форпатрилов; должно быть, его кузен Айвен где-то недалеко.