– И кого ты ей собираешься присмотреть? – тактично поинтересовался Майлз, останавливаясь передохнуть.
– Офицера, – твердо произнес Ботари.
Майлз криво улыбнулся. Значит, это – предел и твоих желаний, а, сержант? – Надеюсь, это случится нескоро.
Ботари фыркнул. – Конечно, нет. Ей же всего… – Он помолчал, и складка между его бровями обозначилась резче. – Время-то как летит… – пробормотал он и замолк.
Майлз благополучно одолел последнюю ступеньку и вошел в особняк Форкосиганов, собрав все силы для встречи с родными. Похоже, первой будет мать; тут без проблем. Леди Форкосиган спустилась по парадной лестнице в холл в тот самый момент, как одетый в мундир охранник Дома открыл перед Майлзом дверь. Женщина средних лет, огненно-рыжий цвет волос смягчает пробивающаяся седина, высокий рост скрадывает небольшую полноту; она слегка запыхалась – наверное, побежала вниз, лишь только заметила его в окне. Мать и сын крепко обнялись. Ее взгляд был печальным и понимающим.
– Отец дома? – спросил Майлз.
– Нет. Они с министром Квинтиллианом с утра в штаб-квартире, сражаются с Генштабом насчет бюджета. Отец велел передать тебе привет и сказать, что он попробует вернуться к обеду.
– Он, э-э… он пока ничего не рассказывал деду про вчерашнее, а?
– Нет, но полагаю, ты сам должен дать ему знать. Нынче утром мы были в довольно неловком положении.
– Да уж, думаю. – он окинул пристальным взглядом лестницу. Его больным ногам не под силу преодолеть этакую высоту. Ладно, сперва разделаемся с самым неприятным. – Дед наверху?
– Да, в своих комнатах. Хотя, рада тебе сообщить, сегодня утром он даже прогулялся в саду.
– М-м… – Майлз приготовился одолеть путь наверх.
– В лифт, – заявил Ботари.
– Черт, да тут всего один пролет.
– Хирург сказал, чтобы вы по возможности избегали лестниц.
Мать наградила Ботари одобрительной улыбкой; тот признательно пробормотал в ответ вежливое «Миледи». Майлз неохотно пожал плечами и двинулся вглубь дома.
– Майлз, – проговорила мать, когда он поравнялся с ней, – ты не… гм. Дед очень стар и не совсем в порядке, и уже много лет ему не приходилось никому уступать – просто принимай его таким, каков он есть, хорошо?
– Ты же знаешь, я так и делаю, – он иронично ухмыльнулся, демонстрируя, насколько он намерен держать себя в руках. Губы матери дрогнули в ответ, но глаза ее оставались печальными.
Елену Ботари он встретил на выходе из дедовых покоев. Телохранитель приветствовал свою дочь молчаливым кивком, она ответила ему довольно застенчивой улыбкой.
В тысячный раз Майлз удивился, как этот урод мог породить такую красавицу? Каждая из его черт отражалась в ее лице, но совершенно преобразившись. В свои восемнадцать она была высокой, как и отец – добрых метр восемьдесят против его почти двух метров; но он был тощим и напряженным, как струна, а она – стройной и энергичной. Его нос, словно клюв – а у нее изысканный орлиный профиль; его лицо слишком узко – в ее лице чувствуется порода, словно у гончей или борзой с безупречной родословной. Наверное, различие прежде всего в глазах: глаза Елены темные, сияющие, внимательные – но не настороженно бегающие, как у отца. Или в волосах: его седеющая шевелюра подстрижена обычным армейским «ежиком», а у нее они длинные, темные, блестящие. Чудовище и святая – две скульптуры, высеченные одним резцом и глядящие друг на друга со стен какого-то старинного собора.
Майлз стряхнул с себя оцепенение. Их глаза на мгновение встретились, и ее улыбка погасла. Он заставил себя выпрямиться, несмотря на усталость, и выдавил фальшивую улыбку – может, в ответ ему удастся выманить у нее искреннюю? Не так быстро, сержант…
– О, здорово. Я рада, что ты здесь, – поздоровалась она с ним, – Ужасное было утро.
– Он что сегодня, капризный?
– Да нет, бодрый. Играл со мной в страт-О, и совершенно невнимательно – знаешь, я у него чуть не выиграла. Рассказывал свои военные истории, спрашивал о тебе – будь у него карта с твоим маршрутом, он бы втыкал флажки по дистанции, отмечая твое воображаемое движение… Мне оставаться не нужно?
– Нет, что ты.
Елена облегченно ему улыбнулась и двинулась прочь по коридору, кинув напоследок через плечо беспокойный взгляд.
Майлз перевел дыхание и перешагнул порог апартаментов генерала графа Петра Форкосигана.