Потом я приметил забавного быстроглазого мальчишку. Уши у него так сильно оттопыривались, будто кто-то, ухватив его прямо за уши, вытащил из коляски, когда он был ещё совсем маленьким.
Мальчишка нёс целую кипу детских рисунков в рамках и без рамок, обхватив её обеими руками и вдобавок придерживая сверху подбородком. Стараясь удержать расползавшиеся рисунки, он поднимался по ступенькам и не переставая бранил и упрекал кого-то, кто шёл по лестнице впереди него.
— Опять за старые штучки взялся? Ведь сыплются, сыплются, не видишь, что ли? А ведь всё утро мне твердил: я самый-самый лучший грузчик на свете! Хорошо ещё, что я тебе только один спичечный коробок доверил. Смотри, пустой донесёшь… Все спички рассыплешь. Да не тряси ты его, эх!..
Мне стало интересно, кому это он говорит.
Я ускорил шаги, хотя в моём возрасте не очень-то рекомендуется быстро ходить по лестнице.
Я обогнал мальчишку и увидел… вы только представьте себе — полосатого кота!
Да, это был кот! Он был не то чтобы тощий, он был какой-то плоский.
Я обратил внимание, что одно ухо у кота было как бы не закончено, не завершено.
Оно было чуть короче другого, и самый кончик его словно растворялся, таял в воздухе. Ещё я заметил, что одна полоска на спине была какой-то размытой, не такой яркой и чёткой, как другие.
Кот, отчаянно сверкая зелёными глазищами, нёс в зубах спичечный коробок, а спички сыпались из коробка и хрустели у меня под каблуками.
Потом в открытую дверь я ещё раз увидел эту парочку. Мальчишка стоял на табуретке и развешивал на стене детские рисунки. Посередине он повесил рогатое оранжевое солнышко. Рядом с ним ёлки, похожие на зелёные юбочки. Потом портрет девочки с тремя большими голубыми глазами. Два глаза были весёлые, а один грустный.
Кот стоял рядышком, держа в зубах гвозди, и от этого казался ещё более усатым. Он по одному передавал гвозди мальчику.
— Ну как, Вась, ровно? — спросил его мальчик, вешая ещё один рисунок.
И тут, не буду скрывать, я ужасно удивился. Потому что кот немного наклонил голову набок, оглядел рисунок и спокойно ответил:
— Криво. Сам, что ли, не видишь?
Правда, сказал он это как-то невнятно. Но возможно, ему мешали гвозди, которые он держал в зубах.
В этот миг из лифта вышел мой новый сосед. Это был, можно сказать, ещё совсем молодой человек, худой, высокий и немного сутулый. У него были голубые глаза, и даже через очки было видно, что они на редкость яркого оттенка.
Одет он был в свободный широкий плащ. Тугая шёлковая подкладка его плаща при каждом движении приятно поскрипывала, словно тихо напевала какую-то песенку.
— Алексей Сократович, — отрекомендовался он и протянул длинную-предлинную руку. — Впрочем, обычно все меня зовут Алексей Секретович. Я уже привык, знаете ли… Так что, если хотите…
Я пригласил Алексея Секретовича заглянуть ко мне вечерком на чашку чая.
За чаем мы разговорились. Из глубоких чашек поднимался ароматный пар завитушками, и в комнате уже не пахло клеем, красками и новыми обоями. Всё стало зыбким и уютным.
Мне, конечно, не терпелось о многом расспросить моего нового соседа.
И в первую очередь, как вы догадываетесь, о говорящем коте. Но спросить вот так, прямо, ни с того ни с сего: «А правда ваш кот умеет разговаривать?» —было как-то неловко.
К тому же, может быть, я ошибся, ослышался, может быть, это говорил вовсе не кот, а кто-то другой. Мало ли что может померещиться?
— А чем вы занимаетесь, какая у вас профессия, Алексей Секретович? —для начала спросил я.
— Извините… — сказал мой новый сосед и почему-то густо покраснел.
— Простите, — смутился я в свою очередь.
— Моя профессия?.. Смотря как к этому относиться… — Алексей Секретович поднял на меня свои удивительные голубые глаза. Глаза его смотрели несколько врозь. Как будто один глаз заглядывал мне за правое ухо, а другой за левое. — Вы знаете, иногда бывает так грустно… В сущности, ведь ничего особенного… Да вот мои друзья, например. Один — милиционер, другой — директор зоопарка. Ничего не могу сказать, замечательные люди. Чуткие, душевные. Но и они… Но и они долгое время считали, что это просто так, баловство. И лишь после одной истории они убедились… Впрочем, кажется, я так и не сказал вам, какая у меня профессия? Понимаете ли… Дело в том… Да, я — волшебник!
— Волшебник — это прекрасно! — искренне воскликнул я.