— Какой благородный, — срывается ядовитое у меня, хотя, наверное, я должна радоваться, что это он, а не компания пьяных парней. — Сиськи прямо тут показать или в машине?
— Было бы неплохо, но я умею ждать. Так что с этим повременим. А теперь садись давай.
Он выходит из машины, забирает мой чемодан и укладывает его в багажник. А потом “по-джентельменски” открывает пассажирскую дверь, приглашая.
Там, в машине, тепло, наверное. А я так замёрзла.
Этот говнюк не упустит стяжать с меня за свои услуги, это я понимаю. Но… он единственный, кому сейчас хоть в какой-то степени не всё равно на меня. Почему-то.
Насколько у меня замёрзли ноги в туфлях, я понимаю только когда встаю и шагаю к машине. Неудивительно — вон снег уже срывается, а я в лодочках на каблуке.
Я сажусь в салон, и Семён захлопывает двери. Меня окутывает тепло и приятный запах кожи и мужского парфюма. Пока Радич садится за руль, я откидываю голову на спинку сиденья и прикрываю глаза, а туфли сбрасываю и поджимаю пальцы на ногах. Без остывших туфель ноги быстрее согреются.
— Продрогла? — спрашивает будто между прочим, заводя мотор.
— Угу, — отвечаю, не открывая глаза.
И через секунду чувствую, как мне по ногам начинает идти тёплый воздух.
Как же приятно.
Радич катит по трассе, а я просто сижу с закрытыми глазами. Молчу какое-то время. Да и сказать нечего.
— Тебе некуда пойти? — спрашивает минут через десять, а может даже полчаса.
— Некуда, — отвечаю честно. — Надо бы отель найти в интернете ближайший, но телефон сел.
— Поставь на зарядку.
Я открываю глаза, а Радич кивает мне на приборную панель, из которой торчит провод.
Подключив телефон, я пытаюсь найти какой-то отель в интернете. В ближайших мест совсем мало и стоимость зашкаливает. Если я сейчас столько отдам за ночь, на что я потом жить буду? Тем более я только начала работать и зарплата будет самое ранее через месяц.
— Куда мы приехали?
Вижу, что Семён остановил машину возле какого-то заведения.
— В закусочную. Жрать охота и надо решить, что с тобой делать, Адамовна.
Я засовываю ноги в согревшиеся туфли и тоже выхожу из машины. Поднялся ещё и холодный ветер, волосы треплет и пробирается за шиворот.
В закусочной светло, тепло и пахнет жареным мясом. Желудок сводит до боли, а рот наполняется слюной. Но уже почти ночь, так что эти ароматы не про меня.
Семён кивает мне на столик в углу, а сам отходит к стойке. Возвращается минут через пять с двумя чашками горячего чая. Одну ставит передо мною.
Я обхватываю её руками и наслаждаюсь мимолётным приятным ощущением. Горячая чашка — это же не только посуда с напитком, это как крючок, за который ты цепляешься, вспоминая тишину и уют. Что особенно остро чувствуется мною сейчас.
— Спасибо, Семён, — говорю, глядя на Радича, но по взгляду его вижу, что он не из команды добрых самаритян.
— Позже отблагодаришь, — пошло подмигивает. — А сейчас давай пожрём.
Нам как раз приносят пиццу, блюдо с тушёным мясом и жаренные на гриле овощи. Официантка ставит на стол всё и, сдержанно, но вполне красноречиво улыбнувшись Семёну, уходит, виляя бёдрами.
Он принимается активно есть. С аппетитом и даже в какой-то степени красиво, если этот процесс так можно назвать. И во мне будит зверский аппетит, аж в желудке урчать начинает.
— Почему ты не ешь? — смотрит внимательно, даже как-то слишком для такого вопроса.
— Ем, — показываю на стручки спаржи на моей тарелке.
— Это хрень, а не жратва. Мясо бери. Или ты веганша?
— Нет, не веганша. Прото не голодная.
— Чушь. Ты смотришь на еду так, будто готова вместе с тарелкой проглотить.
— Просто поздно уже для ужина.
Мне сложно это объяснить, но он почему-то сердится. Вдруг швыряет вилку на стол, и мне начинает казаться, что Радич готов запихнуть этот кусок мяса мне в горло.
— Взяла и съела, Адамовна. Быстро, — говорит негромко, но с явной угрозой.
— Да в чём проблема-то, Семён? Тебе обидно, что я не хочу есть твоё угощение? — смотрю на него с искренним непониманием.
— Плевал я на угощение. Просто вы, тёлки, не жрёте по непонятным для нормальных людей причинам, а потом вас с того света вытаскивать надо.
Он замолкает и будто на мгновение погружается в себя. Злится. И я тут, кажется, не причём.
— У тебя кто-то пострадал от анорексии? — спрашиваю негромко после небольшой паузы.
— Сестра, — хмуро отвечает, не глядя на меня.
— Спасли?
— Спасли. Её. Но сколько других дур сидят на диетах и скоро сдохнут, потому что процесс в какой-то момент становится необратимым. — снова смотрит сердито. — Ты в том числе, Адамовна. Так что завязывай выёбываться и жри нормально. А я пока позвоню.