Я не люблю свой черный галстукчто белой линией обводиткрая страны; московский узелон тянет вниз и горло давити даже запонка златаямой Петербург- искус не будит.Люблю чтоб ворот нараспашку!На шее родинка печатьюкак то пятно на промокашкевидна была чтоб на таможнепри въезде женских рук на плечилюблю подчеркнуто беспечныйпомятый вид своей рубашкикак-будто это в зиму пашня.Люблю люблю я брюк помятыхзнакомый вид как две дорогиодна с колддобинами — в водувторая в небо вся в рипеях!Я не люблю как чудо в перьяхходить во фраке руки в бокино вот что странно — вид глубокыйсолидный взгляд осанку (сбоку)мне придают и фрак и брюкии воротник стоячий сучийтакой знакомый вид у бабочкивсе потому что туфли лодочкойдолжны блестеть — как я люблю!Должны блестеть в любое времякогда храплю пускаю семяв кулак сморкаюсь кроя матом(в чужой кулак) и в «Агалатово»в навоз схожу на белом трактореВ Ньюарке с паркером (просыпалось)Но почему но почемуя так люблю и так люблю?— А потому что в прошлой жизниты был Премьером в Какмандусказал мне Бог закинув удочкуи плюнув в морду мотылю.
«Ма…»
На свете, подруга, есть много еще эстэт-туеток — мужчинони в коллективах проспектов, а коллективу ты лишь верна (была)И это значит, что сунет познание (рог) в рот тебе Отец Сатанаа ты, сука с порванным ртом, днем дашь сыну его молока.И он, сыночек твой, преданный правдой на каждый «раз»еще до того как успел обезьяну в себе и тебе предатьвоскликнет Бога в п*зде увидев: «Епана мать!»И кинет тебя и трахнет в твоем лице «Чужую-2».Уже подстелено вам там смердное ложе, за садом, ма… «За!»Иже и с Ним голосуют насиловать всем небеси (их не беси)!То же поет соло «до» и «соль» добавляя в пиво Бог «АлкО»!На же, столкни ссына к себе, ссука, пусть щупает твой лоб в трико!…Ушла в шоколаде как лошадь — на крупе сыночек в мешочке солома, у рта.Утра утрат не видно было давно но вечно над ними висела прикольно типапробитая жур-клином окольным — осиновый лист-блин луна, и тихотолько слышны были в саду романо-финансов звон, частушки да арии горЬ.
«На Лубянке, у парадного подъезда…»
На Лубянке, у парадного подъезда «М»у ступеней вниз, в подземный переходозадаченно дыша стояла зебраувидав впервые в жизни гололед.А внизу, стуча копытом в грязный кафельи мечтая: «дотянуться бы губойдо седла с к нему привязанным портфелем»влажным глазом зебру мерил старый меринА жираф ловил машину головойопуская как шлагбуам, на медведейи волков, зайчат и львиц, что едут, едутподнимая перед носом чтоб не сбилиОн цеплял летящих по небу людейи в «флажках» уже как рея голова его и шеязебра громко рассмеялась, покатилась и упалаободрав себе всю попу об ступени. Дул ей Меринна ушибы целый вечер, а потом они ушли на водкопой.
«Как попал я в яблоко Ньютона на голове Эйнштейна»
Анапестовый, надушенный грушевыйсад весенний, кружат листья золотыеоблетают ветви мягкие снежинкипод дождем грибным…Часы остановили!?Или нет — остановилося пространствоА точнее — все уперлось будто в стенуВпрочем, в сад тогда въезжали б бэтээрыиз давно почившем в бозе СССРав бэтээры бы вростали баобабыиз далекого арабского израиляесли нет в пространстве данного сценарияесли прошлое въезжает настоящимв то что будет, значит некто держит стрелкина нуле часов в любое время годаИ в меня вбегает мальчик безголовыйа за ним вбегает дед хромой, пердастыйв анапестовый, надушенный грушевыйв сад фантазий, сумашествий, сладострастий…
«Да плачь навзрыд!»
Ну, слава Богу, дОжил я, искритсяпод светом фар моих (гм) пыльцас плаща несущейся по небу кобылицыупавшего слуги Христа с Крыльца.Ну слава Богу, вьюжит и метелитв окно авто мое и печка бр-р-ррахлитборясь с парами «хмелики-сунели»в косых потоках снега вид копытда хвост гнедой, да плач навзрыдклаксона фуры под мостами «Идиота»[1]он движется навстречу!..Лишь бодритчто движусь я сос-корыстью потока:по пульке крови на киломЕтро/миллилитр.
«Я ухожу, чего же боле?»
Я ухожу. Закройте двери.Забудьте имя, ешьте переци плачьте глядя в потолокна ноги Бога. Провались онв другой квартире по коленилежал бы рядом с Вами Ленина так лежал меж Вами Авин.Я ухожу. Простой. Без тени.Вернусь к обеду, в два часа.Я ухожу! Прощай, балда!По мне — звонят колоколапусть звонче, гуще, басовитей!Я не люблю, когда Вы ссытесказать что любите менявися мешком, схватив за ногикачаясь словно бандерлоги.Народ мой! Вольно! Я ушел!Вернусь к обеду. Ждите, Боги.Я ухожу, моя Душа.Отклеить только и осталосьтвой отпечаток от ребрапрошитый иглами нероновснять нимб — пустое решето.Я ухожу. Давно. Дано…Мне тяжело. Я провалюськ соседу. Прямо на рогаДа будет там моя ногагде хорошо что меня нета пальцам на моей ноге«монашки» делают минет.Я ухожу. Войти пора.
вернуться
1
«Американские мосты» на обводном канале в Петербурге, там все время застревает одна и та же фура не вписавшись габаритами по высоте, из-за чего образуется гигантская пробка, поскольку движение к Американским мостам, естественно, односторонее — по бокам косогоры да канал, и не свернуть настоящим мужчинам с выбранного пути…