Факс был от Блана. Комиссар Интерпола писал:
«Анатоль. На то, чтобы вернуть деньги, у тебя ровно месяц.1 февраля сессия МВФ, вся сумма должны быть в банке».
Чума в панике обхватил голову руками. Хоть требование не подкрепилось никакими угрозами, он понял, что жить ему осталось ровно месяц. Очень серьезные люди оказались замешаны, чтобы он мог дотянуть о пенсии.
В этот момент он даже решил, что вся операция с пропавшими деньгами с самого начала была большой подставой. Может, и денег никаких не было?
Потом он дочитал факс. В нем Блан сообщал, что у Интерпола появились сведения, что высокие чины из миротворческих сил заинтересовались пропавшим самолетом и даже, возможно, снарядили экспедицию. Есть косвенные доказательства, что кладоискатели уже в Ташкенте и вот-вот официально выедут в Афганистан.
Чума чуть не застонал. Две тонны долларов в обычном морском контейнере, полностью готовые к употреблению. Им наплевать, кто их найдет, деньги не пахнут и будут исправно служить любому.
Чума вызвал секретаршу и приказал:
— Фаина Сергеевна, велите Александрову, управляющему администрации президента, немедленно заняться подготовкой к официальному визиту правительственной делегации в Узбекистан.
— На какую дату визита ориентироваться?
— На завтра. И вот еще. Соедините меня по правительственной связи с президентом Узбекистана господином Иргашевым. И дайте правительственную же телеграмму заместителю министра финансов Шустову.
Секретарша немного замялась.
— Что-то не так? — спросил Чума.
— Анатолий Борисович, вы ведь выведены из состава правительства.
— Выполняйте, — махнул рукой Чума. — В случае чего, пусть обжалуют мои приказы у Президента.
— Не посмеют, — улыбнулась Фаина Сергеевна.
— Я тоже так думаю.
Ташкентский аэропорт находился в черте города.
Когда правительственный «Ту-154» приземлился, за его иллюминаторами шел дождь. Температура была плюсовая, и это под Новый год.
Под дождем уныло мокли три мрачных «зима» и наспех собранная толпа встречающих с трехцветными, звездно-полосатыми и зелеными флажками в руках. Чума перекинул через руку плащ, взял дипломат и прошел к выходу, опередив нескольких сопровождавших его министров и их заместителей.
Бульдог (он же премьер-министр Краузе, но из-за бульдожьей мощной шеи его никто иначе и не называл) проводил его внимательным взглядом, но окликать не стал. По складу характера этот человек никогда не принимал быстрых решений, он любил обсасывать факты со всех сторон, а уж потом вцепляться мертвой хваткой.
К тому же, премьером он стал недавно и еще не знал расклада сил. Видно, что он несколько опасался трогать Чуму, но тот знал, что едва тот оглядится, то в правительственных самолетах ему больше не летать.
Но это ему было не важно. Важно было провернуть дело, а дальше только его и видели.
Чума увидел Шустова, едва стюардесса открыла входной люк. Иван Алексеевич стоял чуть в стороне от встречающих, но и чуть впереди. Прямо за ним стоял новый «Мерседес» С-класса.
С узбекским замминистра Чума познакомился в Швеции, когда проводил там свой отпуск. На свою яхту он его, конечно, не пригласил, но в ресторане они чудесно посидели пару вечеров.
Шустов был человеком дела и этим напоминал Чуме его самого. Такие люди не теряли времени на политическое словоблудие, они делали деньги. А деньги в бурное время можно делать на чем угодно. Даже на саксауле. В этом Чума убедился, когда Шустов привез его в свой дом.
Он насчитывал три этажа и два подьезда. Был крыт черепицей, привезенной из Ниццы. Архитектор итальянец. Полное ощущение, что дом целиком привезен «маде ин оттуда».
Они устроились в уютном зале, крытом иранскими коврами, и Шустов разлил французский коньяк. На закуску молчаливая служанка подала свежие персики, виноград и абрикосы. Персики были такие спелые, что кожура на них лопалась. Они исходили соком и пряным запахом.
— Сейчас плов будет, уважаемый Анатолий Борисович, — радушно сказал Шустов. — По местным обычаям, плов начинают готовить только после прихода гостей, но сегодня я распорядился ускорить эту процедуру.
Чума поблагодарил за прием, пригубил коньяку и попросил разрешения приступить к делу.
— Обещаю сделать все, что смогу, — сказал Шустов.
— Надо закрыть выезд из страны в Афганистан.
Шустов надолго задумался. Он не спросил, зачем это нужно Чуме, было видно, что он в уме просчитывает разные варианты, как можно осуществить его просьбу. Настоящие деловые люди никогда не задают лишних вопросов.
— Это будет сложно сделать, — проговорил он, наконец.
— Я из Москвы позвонил Иргашеву и договорился о встрече тет-а-тет. Составишь протекцию?
— Встречу мы организуем, здесь проблем не будет. Но только тебе это ничего не даст.
— Ты думаешь, мне не удастся уговорить президента? Я мог бы предложить ему кредит, скажем, на несколько сот миллионов долларов.
— Кредитдело хорошее, — согласился Шустов. — Но вы там, в Москве плохо разбираетесь в специфике восточной политики. По-вашему, кто вершит здесь все дела? Президент? Черта с два!
— В таком случае, кто? Организуй мне встречу с ним.
— Это не так просто сделать. Во всяком случае, гораздо сложнее, чем организовать встречу с президентом.
— Он что, из спецслужб?
— Он служит не этим службам, а тем, — Шустов показал пальцем в потолок. — Мурид. Мудрец, по-вашему. Колдун. Маг. Называй это как хочешь. Его фамилия Кулахметов. Иргашев ни одно решение не принимает без его одобрения. Тут как-то англичане спутниковую телефонную связь хотели наладить, для нас практически бесплатно, даже деньги вдобавок предлагали, частные инвестиции сулили, но мурид сказал, что это нарушит покой духов, и Иргашев проект похерил.
— Так мне нужно встретиться с муридом. Где я его могу найти?
— Это проще простого, и искать его не надо. Только вся соль не в этом.
— А в чем же?
— Дело в том, что мурид встречается только с теми людьми, с которыми хочет встретиться.
— Ну, хоть известно, где он живет?
— Это не тайна, его дом в шестнадцати километрах от Ташкента.
— Так поехали.
Шустов уговаривал его, уповая на то, что и вечер на дворе, и льет, как из ведра, ни в какую.
— Сначала дело, — твердо заявил Чума.
Пока ехали, совсем стемнело, а дождь стал еще плотнее. Но когда в свете фар возник покрытый трещинами дувал дома мурида, дождь как по команде стих.
— Вот и не верь после этого в силу мурида, — произнес Шустов.
Они выбрались из машины и подошли к неказистым воротам, обитым ржавыми железными лентами. На стук вышел толстый лысый узбек.
— Что надо? — добродушно спросил он.
— Нам надо встретиться с досточтимым муридом, — по-восточному велеречиво ответил Шустов, чувствовалось, что человек долго живет на юге. — Этот человек специально приехал для этого из России.
Чума передал узбеку лакированную визитку.
— Жди тута, — строго сказал тот и исчез.
Его долго не было. Он вернулся тогда, когда Чума был уверен, что тот давно умер и даже похоронен.
Узбек протянул визитку, залитую непонятным остро пахучим сиропом, от которого бумага радужно полиняла.
— Мурид сказал, что он с шайтанами и ашдаха не разговаривает, — таким же добродушным тоном сказал толстяк и с грохотом закрыл ворота.
— Что он сказал? — не понял Чума.
— Нам лучше убраться, — заторопился вдруг Шустов, но они не успели укрыться в машине, как пошел дождь, и они вымокли до нитки.
— Шайтан — это что? Черт? — спросил Чума.
— Ага. А ашдаха — ведьма. Мурид сказал, что он с чертями и ведьмами не разговаривает.
— Что за бред? — обиженно спросил Чума. — Может, он еще переменит решение.
— Я забыл тебе сказать, — странным тоном проговорил Шустов. — Мурид своих решений никогда не меняет.