Когда первый танец закончился, Пашка пошел за напитками, а я, стоя в сторонке, наблюдала за танцующими.
– Не хотите к ним присоединиться, Соколова? – спросил меня неожиданно оказавшийся рядом Дебольский, который каким-то чудом уже избавился от надоедливой русички. – Ваш партнёр не будет против?
Я подала ему руку.
– Вы думаете, мне нужно его разрешение? – я улыбнулась. – Похоже, Андрей Владимирович, танцевать с вами уже становится традицией.
– Надеюсь, что так, – ответил он то ли шутя, то ли серьёзно, и мы закружились в вальсе.
– Закройте глаза, Соколова, – вдруг попросил Дебольский.
– В этом есть какой-то подвох, Андрей Владимирович?
– Просто закройте глаза, – настойчиво повторил он.
Я послушалась. Если бы мне полгода назад сказали, что я буду слушаться Дебольского, я бы рассмеялась им в лицо.
Мы вальсировали и вальсировали, пока он вдруг не сказал: "Можете открыть", и я обнаружила, что мы стоим в маленькой нише в коридоре, а вокруг – ни души.
– Что происходит, Андрей Владимирович?
Дебольский не ответил. Он стоял очень близко, и я чувствовала его дыхание на своей щеке; потом он вдруг резко наклонился и поцеловал меня. Дебольский, с которым мы терпеть друг друга не могли с первой же секунды знакомства, теперь исступлённо целовал мои губы, словно не мог насытиться. Приятный жар разливался по всему моему телу, мне было необыкновенно хорошо в его объятиях, я неожиданно почувствовала себя защищённой; все потери и проблемы словно перестали существовать, был только он – не Андрей Владимирович, не саркастичный, самодовольный учитель физики, а просто мужчина – красивый, сильный, пылкий... И в ту секунду я поняла, что страстно влюблена в него – не так, как Ленка, видящая в нем лишь удачный вариант для замужества, хорошенькую игрушку, дополняющую образ и тешащую самолюбие – я знала его, знала его скверный характер, знала его вкусы и предпочтения. Казалось, я настолько привыкла к его едким фразам и обидным замечаниям, что никакие нежные слова и комплименты не заменили бы мне их; никакие ласковые прозвища не заменили бы его жесткого, лаконичного "Соколова"... Он стал незаменимой частью моей жизни, и я никогда не задумывалась, что случилось бы, если бы однажды я пришла в школу и узнала, что он уволился. Одно я знала чётко: я не могу лишиться его, не теперь.
Внезапно он оторвался от поцелуя и внимательно посмотрел на меня; мои губы тронула лукавая улыбка.
– Что с тобой, Соколова?
– Вместо того, чтобы задавать вопросы, лучше поцелуй меня ещё раз, – я капризно выпятила губы.
– Помнишь, прошлым летом вы с Кузенкиной гуляли в парке рядом с университетом? – неожиданно спросил Дебольский.
Я кивнула, насторожившись. С какой стати он знает о нашей с Ленкой прогулке?
– Я видел вас там; видел, как ты с наслаждением кушала мороженое, как заливисто смеялась, полная противоположность Кузенкиной – яркая, весёлая, уверенная в себе. А потом я пришёл работать в гимназию, совершенно не подозревая, что ты окажешься моей ученицей. Когда ты забежала в класс, раскрасневшаяся, взволнованная, я только и мог, что смотреть на тебя во все глаза. Мое обычное обращение со студентами ты сочла за личное оскорбление и возненавидела меня; двойку ты восприняла, как вызов, и с тех пор вступила со мной в единоборство, успешно отражая каждый мой выпад. Я узнал в тебе своенравную, упрямую девчонку, и эта черта безумно мне понравилась. Я страстно желал завоевать тебя, обладать тобой, потому что, черт побери, Соколова, я влюбился в тебя ещё тогда, в парке; влюбился, как мальчишка, и теперь-то ты точно от меня никуда не денешься! – Дебольский резко выдохнул и замолчал.
После его рассказа все встало на свои места: и взгляды, и якобы пренебрежительное отношение, и вечно самовлюблённый вид, и наши нескончаемые перепалки...
Я положила руки ему на плечи и заглянула в глаза.
– Может быть, завуч сможет решить вашу проблему, или сразу к директору? – передразнила я его.
– Противная девчонка! – воскликнул он со смехом и снова поцеловал меня.
– Это чудо, что я ответила тебе взаимностью, дорогой мой, ты совершенно не умеешь обращаться с женщинами! Ну, кто так ухаживает, а? – ехидствовала я.
– Вот закончишь школу, Соколова, и я докажу тебе обратное, – с лукавой улыбкой заявил мой благоверный и потянулся за очередным поцелуем.