Помню и других преподавателей той кафедры. Высоченного ростом П. С. Никулина. Он был очень строг к слушателям, и пробиться к четверке у него было практически невозможно. Запомнились его диагностические «загадки», например: «Сердце бьется, нос трясется, глаза выскочить хотят?»… Как-то, обследуя больного, я случайно раздавил капилляр с ртутью в аппарате Рива-Роччи, принадлежавшем проф. Б. А. Овчинникову. Это было ужасно. Однако, узнав об этом, он лишь огорченно покачал головой, но не рассердился. В это же время здесь бывал и работал Гембицкий, но тогда нам познакомиться не довелось.
В целом, кафедра госпитальной терапии в 50-е годы была, по-видимому, наиболее динамичной и результативной терапевтической кафедрой Академии.
Раннее послевоенное время было насыщено переменами. Страна оживала. Это время было временем победителей. Всем хотелось идти быстрым шагом, несмотря на еще не преодоленную разруху. Люди наверстывали то, что было отнято у них войной. Их намерения часто превышали их возможности и возможности государства. Вот почему время тогда буквально летело, но летело неровно и нервно, напоминая картину, хорошо знакомую ленинградцам, – быстро бегущие рваные серые облака над Невой, когда вдруг – то потемнеет и посуровеет все вокруг, то на минуту прорвется солнцем, для того, чтобы вновь погрузить все в темноту.
Развернулась борьба идей в различных сферах жизни, в том числе в медицине и биологии. В 1948 г. прошла памятная сессия ВАСХНИЛ АН СССР, на которой были подвергнуты разгрому виднейшие представители советской генетики (довоенного времени – Н. И. Вавилов – и послевоенного). Их обвиняли в бесполезности их деятельности для народного хозяйства, находящегося в трудном положении, в космополитизме, в буржуазном перерождении и т. п. Предавались анафеме даже их книги.
Это коснулось и ВМА. Наветы шли от академика Лысенко и его учеников, поддерживаемых ЦК партии. В результате по идеологическим мотивам были отлучены от активной деятельности видные ученые, в частности, начальник кафедры гистологии Г. В. Хлопин. Эта волна обрушилась и на физиологическую школу. Насаждение кортико-висцеральной теории, примитизировавшее павловское учение о нервизме, смело существовавшую академическую школу, в недрах которой шло творческое развитие идей И. П. Павлова. Видные ученые были вынуждены оставить свои лаборатории и кафедры, их не выслушивали, с ними не считались. Среди них были Орбели, Лебединский, Гинецинский и другие.
В ту пору (1950—1951 гг.) мы, слушатели Академии, многого не понимали в происходящем, как не понимали, почему такое большое значение придавалось тогда работе И.В. Сталина «Марксизм и языкознание», касавшейся достаточно узкой области знаний, причем это индуцировалось не самим Сталиным, а его идеологическим аппаратом. Нормальная работа превращалась в повод для поклонения оракулу. Происходило это во всех вузах и НИИ, в том числе не имевших отношения к языкознанию.
Тогда особенно упорно отстаивались достижения отечественной науки и всего отечественного. Возможно, эта реакция на западничество в науке была упрощением и извращением правильного тезиса о значении победы советского народа над фашизмом, его роли в освобождении Европы, о превосходстве социалистической системы, тезиса, который сам по себе ни в каком подтверждении не нуждался. Правильно говорят: наши недостатки проистекают из наших достоинств…
Хорошо помню очень худого и немолодого уже профессора Г. В. Хлопина, всегда тихого и одинокого, который ежедневно приходил на кафедру, хотя и был лишен права активной научной и педагогической деятельности. Мы, слушатели, инстинктивно понимали, что этот человек страдает, при его появлении почтительно замолкали и старались быстрее разминуться с ним в анатомическом корпусе, как если бы нам было за что-то стыдно. Люди постарше, служители говорили нам о нем как о совершенно бескорыстном и преданном делу ученом.
Я знал в те годы, что известный физиолог, уволенный из АМН, Гинецинский вынужден был устроиться в какой-то экспедиции на Белом море и там, экспериментируя на рыбах и медузах, увлеченно исследовал механизмы нарушений водно-солевого обмена (впоследствии он издал великолепную монографию по этому вопросу).