Солнечные козырьки внутренних телепортов торчали из-за зарослей, как полупрозрачные грибы. Между мной и ими такими же полупрозрачными коробками расположились узлы таможенной службы. Если Ашот из апокалиптического кафе не налажал, пройти я должна легко и свободно.
Нордвелл остановился на нижней ступеньке галереи:
– Ну что, офицер Родригес. Удачи вам разобраться с вашими проблемами. И будьте осторожны!
– И вы… будьте осторожны.
Я легко поймала его взгляд – желтые сощуренные глаза разглядывали меня, как инопланетный артефакт. Словно оценивали – стоит красть, или выйдет себе дороже. И я добавила:
– В следующий раз я вас обязательно задержу!
Усмехнулся, небрежно махнул рукой и заспешил по лестнице обратно.
Я проводила его взглядом – не обернулся. Ну и ладно. Значит, нечего тянуть! Вперед, таможня ждет. И шеф Ларди тоже ждет…
3. О том, как мы держали оборону
Шеф молчал. Долго молчал. Лишь слегка шевелились его рыбьи усы и подрагивали кончики пальцев. Я даже слегка развела руками, как бы признавая, что он имеет право на легкое замешательство: не каждый раз в отдел вваливаются усопшие сотрудники.
Потом я заметила у шефа на столе свою шкатулку с двойной красной раковиной казорской каракатицы. Этот сувенир я притащила из родительского дома, когда спешно его покидала пару недель назад. Потом мне бросилась в глаза моя дорожная сумка на полу возле стола. Я перевела взгляд со шкатулки на сумку, потом обратно, потом на шефа Ларди. Кажется, он заметил мою настойчивую мимику и, наконец, встал.
– Родригес, – сказал шеф. – Родригес, вы отсутствовали больше суток! Объяснитесь!
– Я арестовывала мародера и контрабандиста Александра Нордвелла в Западной бухте. Но во время ареста кое-что произошло. Шеф, это ведь моя ракушка?
– Не отвлекайтесь. Мне нужен подробный отчет обо всем, что с вами случилось…
Я посмотрела, куда бы сесть, но, к сожалению, у шефа в кабинете было только одно кресло. И хотя Ларди в данный момент стоял, опершись тяжелыми руками о столешницу, я сочла, что лучше мне будет тоже постоять. Хотя разговор предстоял долгий. Скрывать свое позорное фиаско с арестом я не собиралась, ровно как не собиралась скрывать ничего из того, что произошло после. Со спокойной душой я рассказала о тайном убежище контрабандистов на дне океана и о незаконной деятельности Ашота и компании из апокалиптического кафе на Фелице.
А потом я вспомнила еще кое о чем.
– Шеф, а вы знаете, кто такой сержант Мозес?
Ларди, до того с каменным лицом фиксировавший мои показания, поднял рыбьи глаза.
– Сержант Густав Мозес? А вы откуда о нем узнали?
– Мы встретили его на Фелице. Нордвелл сказал, что он опасный тип и занимается теневыми контрактами. Он пожалел, что не может предупредить о нем полицию.
– Вы что-то путаете. Или ваш мародер ошибся. Мозес был арестован пару лет назад и сейчас в федеральной тюрьме на Новой Гранаде, и будет там находиться еще лет сорок. К вящему спокойствию мирных граждан…
– Ну, может быть. Но они разговаривали. Мозес и Нордвелл. И Нордвелл его узнал. А он, соответственно, узнал Нордвелла.
Шеф Ларди хмуро кивнул. Потом демонстративно прервал запись разговора и пригласил меня выйти под пальмы маленького дворика за участком.
Там было пусто по случаю сиесты, только кулер на стойке сигналил, что готов оделить всех желающих свежей холодной водой.
Шеф тяжело забрался в барное кресло под навесом, я присоединилась.
Он долго думал, шевелил губами, словно подбирал слова для нового, куда более важного, судя по приготовлениям, допроса.
– Родригес. Что вы можете сказать об этом Нордвелле? Каково ваше впечатление?
Что-то новенькое. Раньше шеф о впечатлениях никогда не спрашивал.
Я ответила, не задумываясь:
– Он солнечный пират.
– Что?
Ну как объяснить? Да, я легко придумываю прозвища и часто они оказываются довольно точными… но я редко делюсь своими придумками даже с друзьями: люди обидчивы, а я не люблю ссориться.
И я только под страхом немедленной смерти расскажу шефу о синей рыбе.
– Он любит риск, браваду, он любит быть во всем прав. Иногда он, как бы поточнее сказать… слишком легкомысленный. Поэтому и солнечный. Он преступник, мародер – значит, пират. Еще, мне кажется… то есть не кажется, я уверена, что он наркоман.
– Что еще?
– Хорошо знает Фелицу. У него там много знакомых, которые его готовы прикрывать от полиции.
– С Мозесом у него какие-то дела? Если это был действительно Мозес, во что я не верю.