Но мы говорили – долго, сидели на пляже у костра и говорили – о прошлом, о будущем, о том, чего я хочу и как достигнуть желаемого. И к утру у меня уже было примерное представление о том, что я буду делать дальше – хотя бы до начала следующего семестра.
Сегодня все было иначе. Хотя новости о моей гибели дошли до острова примерно тогда же, когда появилась я сама, они всерьез напугали маму. Она почему-то решила, что покушались не на какого-то там, – подумаешь! – мародера, а на ее бедовую дочурку. Ее тревога дала мне повод задать нужные вопросы, так что я теперь слушала невнятные и неполные объяснения, которые скорей еще больше все запутывали, чем помогали разобраться.
Я видела, что рассказывать ей неприятно и даже хотела отказаться от расспросов, но она знала Переса, а я нет. И в тот момент для меня было очень важно понять, что он за человек, чего от него ждать и как это все скажется на нашей жизни. Я и представить не могла, насколько скажется, и как быстро.
Мама рассказывала, вглядываясь в мое лицо и видимо, пытаясь угадать, что же я думаю по этому поводу…
– Я была едва старше тебя, а Перес уже тогда был видным молодым бизнесменом. Что я тогда понимала? Все девушки в этом возрасте мечтают о любви, о романтике… Реми, молчи, я знаю твое мнение, и оно никак не противоречит тому, что я говорю! Не перебивай! Или не буду рассказывать. Я подрабатывала в береговом ресторанчике у отеля, в котором он поселился. Мне льстили его знаки внимания, подарки… мы начали встречаться, а позже он забрал меня на Фелицу. Знаешь, мы, наверное, могли быть счастливы… но я, возможно, не самая умная женщина, однако, глаза у меня есть. И уши.
Луис забрал свою чашку и ушел на крыльцо. Мама проводила его печальным взглядом, но все же продолжила рассказ.
– Люди, которые его окружали, мне не нравились. Его бизнес… я вскоре поняла, что помимо «белого» бизнеса, у него есть иной источник дохода. Более прибыльный и намного более грязный. Я стала задавать вопросы. Но он не отвечал или говорил, что это не мое дело и я не должна вмешиваться. Дело осложнялось тем, что у нас как раз родилась ты, и он грозил, что заберет тебя, а меня вышвырнет вон, если не прекращу совать нос в его дела. Я решила сбежать. Уйти.
– И он тебя отпустил?
– Он не хотел. Но как раз тогда он оказался под следствием, и мои показания могли очень сильно навредить его карьере. Я пообещала молчать. В память обо всем хорошем, что между нами было. Он знал, что я всегда держу слово, к тому же все время следил за мной. Через год он попытался меня вернуть, но я уже встречалась с Луисом и не хотела о нем слышать. Что же до острова… он его приобрел и подарил мне еще, когда у нас все было хорошо. Я думаю, для него это была мелочь – с его доходами он может позволить себе и весь Коста-Кристалл со всеми пляжами и отелями. В дальнейшем он никогда не вспоминал об этом месте…
– А что у него был за бизнес?
– Что-то, связанное с банкротством промышленных компаний… но там было что-то еще. Я не берусь судить, документов я не видела, только слышала разговоры. Мне этого хватило. Реми, постарайся с ним не связываться. Я знаю, ты взрослая девочка и сама все решаешь, но все-таки, Алваро Перес – нехороший человек. Каким бы добрым и обаятельным он тебе ни казался.
Луис оставил чашку на крыльце и ушел к морю. Я видела его фигуру на фоне серо-зеленых скал.
– И он с тобой не разговаривал? Я имею в виду… после.
– Лет десять я его видела только в новостных лентах. Но недавно, уже после того, как ты устроилась в береговую полицию, он прислал письмо. Обычное в таких случаях – нам надо встретиться, девочка не знает отца, я не хочу навязываться… Я не ответила.
Н-да. И это я еще считала свою семью самой обыкновенной, а жизнь – скучной и лишенной крутых поворотов.
Алваро Перес, мама права, человек «со скелетом в шкафу». Но чтоб пытаться меня убить? Это она перегибает. Это все-таки охотились на Нордвелла. У него врагов больше. Никто кроме шефа не знал моего тогдашнего маршрута, так что я полностью уверена, что оказалась там случайно.
– Мам, не расстраивайся, – сказала я. – Я не собиралась с ним связываться. Он мне не понравился, и уж тем более – я не стану вести с ним какие-то дела, не поговорив с тобой. И он – притворщик.
Да, притворщик. Соловьиная маска. Поет чужим голосом сладкие песенки. А под маской – совсем не соловей.