— Да, — сердито ответила ему Ки. — И если ты знаешь, куда, тебе лучше сказать сейчас.
— Она не может уйти, — Козел сел, нахмурился, затем поморщился и поднес руку к челюсти. — У меня до сих пор болит лицо, ты, куча овечьего навоза, — сердито сказал он Вандиену. На следующем вдохе он пробормотал: — Она не посмела бы уйти. Она не может уйти. — Он посмотрел на них так, словно заподозрил подвох. — Она, наверное, пошла писать в кусты.
— Конечно. И делает это с самого рассвета, — саркастически согласился Вандиен. Он повернулся к Ки. — Что теперь нам делать?
Она пожала плечами.
— Мы можем подождать, пока она вернется. Но мы не можем быть уверены, что она это сделает. Или мы можем поискать ее. Черт. Мне следовало остаться с ней прошлой ночью, заставить ее рассказать мне, о чем она плакала.
— Я должен был попытаться поговорить с ней, — виновато добавил Вандиен. — Но я просто так устал.
Ки покачала головой.
— Сейчас все это не приносит нам никакой пользы. Нет смысла беспокоиться о том, что мы должны были сделать. Вопрос в том, что нам теперь делать? — Она отвернулась от них, забралась на крышу фургона. — Уиллоу! — позвала она. Но тяжелый воздух надвигающейся грозы заглушил ее крик. Ки медленно повернулась, осматривая прерию во всех направлениях. Ее кажущаяся ровность была обманчива. Высокая сухая трава и низкорослый кустарник колыхались под порывами поднимающейся бури, подобно волнам над водой. На любом из сотен подъемов и спусков Уиллоу могла скрываться, даже если бы она возвращалась к ним. И если бы она намеренно пряталась, лежа плашмя в зарослях травы, они могли бы искать ее несколько дней и так и не увидеть.
— Куда она делась, Козел? — голос Вандиена был ровным. — И почему она ушла?
— Откуда мне знать? — сердито спросил Козел. — Я спал в фургоне, тупица. В мои обязанности не входило присматривать за ней.
— Козел. — Ки вмешалась в спор. — Ты был во снах Уиллоу прошлой ночью?
Он выбрался из фургона. Внезапно он показался ей смешным: его одежда была сбита набок, волосы растрепаны со сна, светлые глаза казались огромными на опухшем лице. Ее вопрос повис в воздухе между ними, и когда она посмотрела на его детскую позу, на его руки, упрямо скрещенные на узкой груди, ее собственные слова показались глупыми. Это избалованный и надутый мальчишка, гнусный похититель снов из старых легенд?
— Это глупо, — эхом повторил он ее мысль. — Уиллоу рассказывает вам кучу сплетен обо мне, а потом, только потому, что она сбежала, вы думаете, что это правда. Вы глупы, вы оба. Так же глупы, как эта тупая Уиллоу.
— Девушка из Алгоны, — сказал Вандиен мягким и пронзительным голосом. — Она тоже была глупой? Или она лгала, когда говорила, что ты ей снился?
Козел выглядел взволнованным.
— Я не знаю! — пробормотал он. — Какая-то глупая девчонка что-то говорит… кого волнует, что сказала эта глупая маленькая девчонка… она просто хотела найти оправдание, потому что позволила мне спариться с ней. Она хотела, чтобы я был виноват в том, что она не могла держать ноги вместе. — Вандиен внезапно поднял руку, и Козел мгновенно съежился, вскинув руки, чтобы закрыть лицо.
— Ударив его, ты ничего от него не добьешься, — прагматично заметила Ки, но в ее голосе слышалось отвращение. — Оставь его в покое, Ван. — Она слезла с фургона и встала перед мальчиком. Вандиен раздраженно фыркнул и отвернулся от них. Подойдя к костру, он начал забрасывать его землей.
Козел с тревогой выглянул из-под прикрытия своих рук. Увидев, что Вандиен находится на безопасном расстоянии, он опустил руки.
— Это была не моя вина, — искренне сказал он Ки. — Ни в чем из этого не было моей вины.
— Как скажешь, — отмахнулась она от предыдущей ссоры. — Я хочу спросить вот о чем. Как ты думаешь, где может быть Уиллоу? — когда мальчик открыл рот, чтобы возразить, она быстро добавила: — Я знаю, ты сказал, что не знаешь. Я спрашиваю тебя только о том, о чем ты догадываешься, куда, по твоему мнению, она пошла бы, если бы была очень расстроена. Ты знаешь ее лучше, чем мы с Вандиеном; может быть, ты догадываешься, что она могла бы сделать.
Спокойствие слов Ки дошло до мальчика. Он стоял, шаркая ногой в пыли. Наконец он бесхитростно взглянул на Ки.
— Она, вероятно, отправилась бы в Текум. За ее драгоценным Келличем! — в его словах внезапно прозвучала неприязнь. — Да, — добавил он, глядя на дорогу. — Она бы поспешила к Келличу, чтобы попытаться объяснить.
— Что объяснить? — мягко подтолкнула Ки. Но Козел снова насторожился.
— Что бы ее ни беспокоило, — ласково сказал он. — Это было бы в духе Уиллоу. Бежать вперед и рассказывать обо всех своих бедах большому, храброму Келличу. Большой храбрый Келлич может все исправить к лучшему. По крайней мере, она так думает. — Теперь насмешку в его голосе невозможно было спутать ни с чем.
— Вандиен! — позвала Ки, но тот уже запрягал крупных лошадей.
Когда начался дождь, он обрушился полосами серой воды, которые закрыли мир вокруг них и заставили Козла забиться в фургон. Вдалеке сверкнула молния, и наступила тишина, в которой Ки и Вандиен слушали скрип и грохот повозки и влажный стук копыт лошадей по теперь уже мокрой дороге. Он потянулся и положил руку ей на ногу, когда до них донесся раскат грома, наполняя их уши своей угрозой. Ки убрала мокрую руку с поводьев и положила ее поверх его.
— Ты волнуешься, — сказал он, придвигаясь к ней ближе.
Она кивнула в сторону дождя, щурясь от тяжелых капель.
— Я чувствую ответственность, — призналась она.
— Я тоже, — дождь не был холодным, но он был непрерывным, промачивая их насквозь и стекая по лицам. Вода намочила волосы Вандиена, отчего они прилипли ко лбу, и стекала по волосам на глаза. — Мне всегда было интересно, каково это — иметь детей. — Он помолчал. — Это заноза в заднице.
— Когда они твои собственные, это еще хуже, — сказала ему Ки. — За исключением тех моментов, когда это чудесно. — Долгое время они ехали молча. Дождь окрасил серые спины лошадей в более глубокий цвет древесного угля. Дорога стала одновременно липкой и скользкой. От лошадей пошел пар. Но, несмотря на беспокойство Ки за Уиллоу, гроза принесла с собой странное умиротворение. Барабанная дробь дождя по фургону стала таким постоянным шумом, что это был другой вид тишины. Они с Вандиеном были одни на сиденье, раскачиваясь в такт покачиванию фургона. Раздражение от дождя, стекающего ей за воротник и проводящего мокрым пальцем между грудей, казалось незначительным.
— Еще несколько недель назад я бы сказал, что это ужасная погода. — повторил Вандиен ее мысли. — Сейчас она кажется мирной.
Она кивнула под дождь, сморгнув слепящие капли.
— Я скучала по тебе, — сказала она и громко рассмеялась над тем, какими бессмысленными казались ее слова. Но он понял. Он убрал руку с ее ноги и обнял ее за плечи.
Был почти полдень, когда они наткнулись на Уиллоу.
— Должно быть, она ускользнула сразу после того, как я с ней поговорила, раз забралась так далеко, — заметила Ки. Вандиен молча кивнул и уставился на маленькую фигурку, бредущую впереди них. Ее одежда промокла насквозь, а длинная юбка прилипла к телу. Подол был заляпан грязью, а туфли превратились в труху. Но спина была прямой, и она не оглянулась, хотя, должно быть, услышала их приближение. Ки взглянула на Вандиена и придержала крупных лошадей. Вандиен встал, затем ловко спрыгнул с движущегося фургона. Пока он бежал, от его ботинок отлетали комья грязи.
Когда он добрался до девушки, то замедлил шаг, чтобы идти рядом. Ки наблюдала, как они идут вместе, спина девушки была прямой и сердитой сначала, а затем она начала горбиться от горя. Вандиен, как она знала, вероятно, не сказал ни слова. Как рассказчик он преуспел, но его способность слушать, кивать и проявлять понимание принесла ему больше еды. Она смотрела, как он слушает, видела, как Уиллоу дико размахивает руками, и даже уловила звук ее гневных слов, когда она обрушивалась с тирадой на Вандиена. Затем внезапно девушка повернулась и врезалась в него, уткнувшись лицом в его плечо и прижимаясь к нему, пока стояла и плакала под дождем.
Ки позволила лошадям подъехать к ним и остановила их. Она молча сидела на сиденье, чувствуя, как ураганный ветер бьет в бока повозки, а дождь внезапно обрушивается на нее. Вандиен похлопывал Уиллоу по спине. Он посмотрел на Ки с выражением покорности на лице.