— Месть, я полагаю. Мне предложили убить тебя отравленным клинком сегодня ночью. Взамен они пообещали освободить моего друга, которого держат в заложниках, — он отхлебнул еще вина, чтобы прочистить горло. — Я знаю, что она уже мертва.
— Как неосторожно с их стороны, — посочувствовал герцог. Он холодно улыбнулся. — Мясо от нашего равнинного оленя. Я сам подстрелил этого оленя. Для тебя это не такая уж редкость, не так ли? Боюсь, я начинаю разделять привычки моих брурджанцев в том, что касается плоти.
— Все в порядке, — голос Вандиена был тверд. — Чем кровавее, тем лучше. Блюм и Куртис — люди, которых я убил сегодня, — они были частью этого восстания. И фехтовальщик по имени Траск — один из них, как и женщина, которая сегодня была в красной шелковой блузке — я не знаю ее имени, но кто-нибудь узнает. — Вандиен нарезал мясо, подцепил вилкой. Он внимательно оглядел герцога и внезапно насторожился. На лице того отразилась тревога, но не в том смысле, какого ожидал Вандиен.
Он передал ему блюдо с тушеными фруктами, приправленными специями. Странная улыбка растянула его губы.
— Ранее сегодня я принял тебя за человека чести.
Вандиен взял блюдо, положил немного себе. Это было хорошим дополнением к мясу с острым вкусом. Он не ответил герцогу, но продолжал есть. Молчание отвлекало его.
— Я был уверен, что у тебя была какая-то тайная обида на меня, что-то, что побудило бы тебя выиграть бой со мной любой ценой. Я почти восхищался тобой за это. И когда я стал свидетелем твоего последнего выступления с мечом, я сказал себе: “Вот прирожденный дворянин, верный старым обычаям чести”. Я знал, что ты не изменишь своей решимости убить меня.
Вандиен поставил свой бокал.
— И?
— И я обнаружил, что ошибаюсь. Ты прорвался сквозь ряды этих людей ради шанса предать их. Ради мести, — герцог позволил себе легкую улыбку. — Ты можешь быть мне полезнее живым, чем мертвым. Я должен был бы как-то пометить тебя, чтобы люди не подумали, что я поступил с тобой мягко… возможно, порез на твоем лице. Еще один шрам не должен иметь значения для человека с такой меткой, как у тебя. Хотя я хотел бы увидеть фехтовальщика, который нанес его.
Вандиен старался не показывать своего растущего гнева, нарезая еще мяса.
— Не фехтовальщик, герцог Лавран. Когти гарпии. Не то чтобы это имело значение для нашего предыдущего обсуждения. Мне любопытно, какую пользу вы нашли бы для такого бесчестного человека, как я. Вы имеете в виду то, что я мог бы рассказать вам о восстании?
Герцог сделал рукой пренебрежительный жест, который не имел никакого отношения к убираемому со стола мясу.
— Восстание. Тьфу. Честно говоря, Вандиен, ты можешь рассказать мне о них очень мало того, чего я уже не знаю. Нет. Когда я сказал, что ты можешь быть мне полезен, я имел в виду твое умение владеть мечом. Каким бы архаичным и устаревшим оно ни было, я все равно хотел бы научиться харперианскому фехтованию.
Вандиен пропустил мимо ушей последний выпад.
— Если ваши знания о мятежниках так полны, — медленно спросил он, — почему вы не предприняли никаких действий?
Герцог выбрал пирожное с серебряного блюда, стоявшего перед ними.
— Я бы сказал, что они меня забавляют. Конечно, даже тебя, должно быть, позабавило ребячество их интриг. Попробуй одно из блюд с малиновым кремом; у моего повара особый талант в их приготовлении. Я мог бы сказать тебе, что проще оставить их нетронутыми и разбираться с их мелкими предательствами по мере того, как мои информаторы сообщают мне о них; если я сокрушу их здесь, завтра у меня будет всего лишь дюжина таких восстаний. Что-то вроде кожной сыпи, Вандиен. Царапины только распространяют ее.
— А ваша настоящая причина не иметь с ними дело? — Вандиен спокойно ел выпечку, заставляя свое лицо оставаться нейтральным, несмотря на медленный озноб, который распространялся по его руке.
— Они просто не настолько важны и не настолько могущественны. Если бы я выступил против них, их движение получило бы новых участников и импульс. Если я публично проигнорирую их, в то время как в частном порядке удостоверюсь, что все их заговоры ни к чему не приведут, я лишу их доверия. Кто присоединится к ним сейчас? Молодые отпрыски без денег и надежды на наследство, старики, чьи семьи не уделяют им достаточного внимания… никого, кого мне нужно бояться. — Герцог спокойно посмотрел на него. — Боюсь, я не стану орудием твоей мести, Вандиен. Видишь ли, для меня это ничего не значит.
— Понятно, — рука Вандиена скользнула к манжету, где он прятал сверток Противозлобника. Он нащупывал его, но отчаялся настолько, что решился посмотреть. Его там не было. Поиски брурджанки были более тщательными, чем он предполагал. Он взглянул на Халикиру; она слегка приподняла губы, что-то перекатывая короткими пальцами. Он отвел взгляд. Черт бы ее побрал. Он опустил руку с мечом на колени, прижал ее к теплу своего живота. Боль немного ослабла.