— Выглядит лучше, — приветливо сказала она. — У меня всегда переворачивалось нутро, когда я видела Свиные глазки в брурджанской сбруе. Мужчина должен драться как брурджанец, прежде чем надевать брурджанские доспехи. — Она оглядела комнату, затем снова повернулась к Вандиену. — Тебе нужны какие-нибудь другие его вещи?
Он медленно покачал головой. Здоровой рукой он прижимал к себе онемевшую руку. Холод, распространяющийся холод. Его ответ, казалось, удивил их. На их лицах появилось алчное довольное рычание. Они грабили, как дети, соревнуясь, ссорясь и хвастаясь, а иногда приносили какую-нибудь особенную вещь и предлагали ее ему. Он всегда отказывался, и с каждым отказом их уважение к нему, казалось, росло. Кориоко обнажил свои пожелтевшие зубы в брурджанской улыбке и прокомментировал:
— Такими были Древние, которые сражались только ради крови и оружия. Так оно и есть сегодня, когда мы совершили Великое Убийство. Ты чтишь доспехи. — Он взглянул на Халикиру и Тийо. — Давайте выпьем с ним.
Тийо уткнул подбородок в грудь — брурджанский жест удивления, но Халикира грубо отвесила ему подзатыльник.
— Это хорошая идея. Мы сделаем это, — она засунула последние украшения герцога в свою наплечную сумку и встала.
Когда она подняла Вандиена на ноги, он чуть не потерял сознание. Он смутно услышал, как она сказала что-то о том, что “Его задница все еще кровоточит”, что, казалось, вызвало большое веселье среди троицы. Его зрение немного прояснилось, и он увидел, что они ведут его вниз по лестнице. Он не был уверен, касаются ли его ботинки ступеней или нет. Когда они проходили мимо двери в общий зал гостиницы, Халикира остановилась и заглянула внутрь.
— Герцог мертв! — объявила она бездельничавшим там брурджанским патрульным. — Его убил Вандиен-Лицо-Со-Шрамом. — Она немного помолчала. — На брурджанском это звучало бы лучше. Кеклокито-Вандиен. Теперь у этого есть настоящее имя. Кеклокито выпьет с нами! Он оставляет добычу герцога тем, кто ее захочет. И он говорит, что город ваш! Отпразднуйте Великое Убийство, как подобает!
Брурджанцы разбежались, как пчелы из разбитого улья. Вандиен услышал топот ног по лестнице, но когда Халикира выволокла его в прохладную ночь, казалось, что за ними последовало такое же количество брурджанцев. Он знал, что они оставили за собой полосу разрушений в городе. Фестивальные киоскии рушились на ходу, кожаные обивки дверей были небрежно сорваны с петель и разлетались по улицам. Он услышал крики и грубые человеческие выкрики, которые потонули в реве и проклятиях брурджанцев. Странно, но все это его не тронуло.
Теперь они были в незнакомой части Текума. Они миновали небольшой загон для скота, а затем вошли в здание без окон с низким карнизом. Даже Вандиену пришлось пригнуться, чтобы попасть внутрь, а брурджанцы упали на колени. Но внутри здание было открытым до остроконечного потолка. Столы и табуретки были массивными, заставляя Вандиена снова почувствовать себя ребенком в мире, созданном для взрослых. И запах был невыносимым. Кровь. Старая кровь, свежая кровь, кровь, смешанная с молоком. Сквозь вонь крови пробивался другой запах, резкий и горячий. Он не мог определить, что это. Пол был покрыт темной землей, и, когда они вошли, с него взлетели мухи. Свет исходил от факелов, установленных в подсвечниках на стене, и от толстых свечей на столах. Это место освещалось не очень хорошо, но Вандиен не возражал. Он достаточно слышал о брурджанских Кровавых залах, и ему не нужно было видеть больше. Он услышал короткий крик животного в соседней комнате. Вошел брурджанец, умело зажав под мышкой маленького зверька. Кровь хлынула из перерезанного горла в кованый серебряный сосуд, который он держал под ним. Он с легким удивлением поднял глаза на толпу входящих брурджанцев. Оглядевшись, он остановил взгляд на Вандиене. Он ткнул в его сторону пальцем с черным ногтем.
— Никаких питомцев! — строго сказал он.
— Не питомец, — раздраженно возразила ему Халикира. — Кеклокито сегодня здорово убил. Герцог пал по его вине, и он уступил нам все, что принадлежало ему, за исключением своих доспехов и оружия.