— Слишком жарко, чтобы есть что-нибудь. — покачала Уиллоу головой.
— Тогда спи, если тебе скучно. Нет, боюсь, в шкафу, Уиллоу. На случай, если кто-нибудь заглянет в окно.
Девушка бросила на Ки мученический взгляд, но послушно заползла в шкаф и почти закрыла дверцу. Вздохнув из-за жары, Ки открыла дверцу.
— Есть какие-нибудь признаки Вандиена? — спросила она Козла.
Ответа не последовало. Козла не было ни на сиденье, ни в тени фургона, ни где-либо еще на площади, насколько могла видеть Ки. Она набрала воздуха в легкие, чтобы крикнуть, затем тихо выдохнула. Звать бесполезно. Он знал, что она не хотела, чтобы он уходил. Ее крик не вернет его. Проклятый мальчишка! Неужели он не понимал, насколько серьезной была ситуация, насколько важно было вернуться на дорогу и выбраться из этого укрепленного города? Нет, он должен был знать. И либо ему было все равно, либо… что ж, она надеялась, что он отправился на поиски Вандиена. Он вцепится в Козла и притащит его обратно.
Ничего не оставалось, как сидеть на сиденье и ждать, одновременно скучая и нервничая. Она не осмеливалась выйти из фургона, чтобы поискать его. Она видела, с каким любопытством дети наблюдали за фургоном. Как только она уйдет, они займутся им. И со сломанным замком на двери кабинки предотвратить это было невозможно. Она откинулась на спинку дощатого сиденья, прищурившись от яркого солнца. Широкая пустая площадь, казалось, удваивала его блеск и бросала ей в глаза. Ослепляющий свет угас, и день клонился к вечеру, прежде чем она увидела приближающегося Вандиена. Его рапира покачивалась в такт шагам, и он выглядел бодрее, чем за многие дни. Скованность покинула его тело, и как только он поймал ее взгляд, она увидела белую вспышку его улыбки. Довольный собой, надо полагать. Пока она мыла пол и присматривала за Уиллоу. И потеряла Козла, сердито добавила она про себя.
— Готовь лошадей и двигаем отсюда, — предложил он, как только оказался в пределах досягаемости. Из-под рубашки он вытащил свернутый листок бумаги, перевязанный обрывком оранжевой ленты. — У нас свободен весь путь до Виллены, — самодовольно добавил он.
— Долго же ты собирался, — проворчала она. — Вандиен, я…
— Я знаю, было жарко, ты ждала и нервничала, но нужно немного поговорить, чтобы заставить мелкого чиновника в захолустном городке расслабиться. Я понял, что мне повезло, когда увидел, что он человек, а не брурджанец. По крайней мере, у этого герцога достаточно здравого смысла. Итак, мы обменялись несколькими историями, и я слушал, как он врал о том, какая приятная у него была работа и как яростно он боролся за ее получение. А потом мы сыграли в дважды или ничего за документы до Текума. И я проиграл…
У Ки отвисла челюсть, а ее лицо побледнело.
— И тогда я разозлился и сказал, давай сделаем это снова, чтобы получить документы до Риверкросса. И снова я проиграл.
Рот Ки медленно закрылся. Она выглядела больной.
— И тогда я сказал, что ж, клянусь Луной, давай дойдем до Виллены, и мы снова сыграли, дважды или ничего. И я выиграл.
— Как ты мог? — слабым голосом спросила она.
— Легко. Кости любят меня, дитя. Любимое дитя Фортуны — это я, хотя иногда ей требуется время, чтобы вспомнить об этом. Правда, в перерывах между бросками мне приходилось суетиться и жаловаться, как кто-то в таких роскошных одеждах, с такой богато обставленной комнатой и служанкой, похожей на юную богиню, может использовать в своих интересах такого бедного торговца, как я. Когда он наконец проиграл, Ки, этот человек отнесся к этому очень любезно. Я не думаю, что кто-либо когда-либо льстил ему так сильно за один день. — Его взволнованный голос замер, ожидая ее изумления.
— Козел пропал, — она заговорила в паузе, наблюдая, как расширились его темные глаза по мере того, как до него доходили новости.
— Как долго? — теперь его глаза были сурово-черными, деловыми. Это не предвещало ничего хорошего для Козла, когда его найдут.
Ки терпеть не могла пожимать плечами. — Несколько часов. Я отнесла белье в фургон и вышла. Он ушел. Все утро он не находил себе места, жалуясь на людей, с которыми ему никогда не удастся встретиться… типичный деревенский парень, приехавший в город, уверенный, что он будет отличаться от того места, где он вырос.
— Черт. — Вандиен вложил бесконечную многозначительность в одно короткое слово. — Есть идеи, куда он мог пойти?
— Нет. Ну, он упомянул, что, возможно, ты зашел в таверну и забыл нас, и что, возможно, он сможет тебя найти. Так что…
— Так что это быстро проверяется. В этом городе их не более шести, и все в пределах пешей досягаемости от герцогской канцелярии, — его взгляд устремился куда-то вдаль; он торопливо провел языком по верхней губе. — Ни одна из них не походила на место, где будут рады чужаку, тем более такому болтливому мальчишке, как Козел. Возможно…