— О, я буду спать, все в порядке, — Ки подняла голову и медленно оглядела лагерь. Уиллоу неподвижно лежала, съежившись, под фургоном, а дверца кабинки была закрыта так плотно, как только мог захлопнуть ее Козел. Ки наклонила голову и провела губами по лицу Вандиена к его уху. — Я посплю, если не найдется занятия получше.
— Гм, — он устроился поудобнее. — Ты теплая. Приятно чувствовать тебя на моих ребрах. Хорошо. Итак, что мы собираемся делать после того, как забросим Козла в Виллену?
Она оторвала губы от его шеи.
— Если ты слишком устал, просто скажи об этом.
— Я не слишком устал. Мне просто нравится, когда меня убеждают. И это напомнило о том, что я услышал сегодня в городе. Примерно через неделю в Текуме будет фестиваль. Там будет герцог со всей своей свитой, будут жонглеры, уличные музыканты и борьба на деревенской лужайке…
— И что с того? — спросил Ки, ослабляя шнуровку рубашки.
— И вот я подумал, что мы, возможно, захотим остаться и насладиться этим.
— Не лучшая идея, — решительно сказала Ки. — Щекотно?
— Не совсем, но это приятно. Почему не фестиваль?
Ки помедлила, чтобы ответить ему.
— Время не то. К тому времени мы должны быть почти в Виллене. И потому что там будет герцог, и если герцог будет там, то там будут и его брурджанцы, а если брурджанцы там, то мы не хотим там быть.
— Но мы были бы частью толпы, едва заметными в ней. Было бы на что посмотреть и чем заняться, и, возможно, мы смогли бы перехватить какой-нибудь товар, который вывезет нас из Лаврана. Даже если мы этого не сделаем, человек, который сегодня оформлял наши документы, сказал, что Текум может похвастаться несколькими хорошими фехтовальщиками, и что герцог всегда предлагает кошелек за… эй! Будь осторожна с моими ребрами, ладно?
— Ненавижу эту чертову пряжку для ремня. В следующий раз, когда мы приедем, я куплю тебе другую.
— Она прекрасно работает, если не спешить, Ки, — его руки лениво потянулись, чтобы помочь ей. — Но ты можешь купить мне новую на фестивале у герцога в Текуме, если хочешь. Оставаться там нам придется всего на несколько дней дольше.
— Задержки — это единственное, чего я не терплю, — многозначительно сказала Ки.
— И ты говоришь, что я нетерпеливый и импульсивный, — он театрально вздохнул и потянулся к ней.
Ки проснулась в темноте. Локоть Вандиена упирался ей в ребра; сонная, она отодвинулась от него и поудобнее устроилась под одеялами. Затем она снова услышала звук, который разбудил ее. Уиллоу сделала еще один прерывистый вдох, снова шмыгнула носом. Долгое время Ки слушала ее плач, пытаясь представить, что с ней могло быть не так. Наконец она встала и подошла к ней. Сухая земля была теплой под ее босыми ногами. Она присела на корточки у фургона, вцепившись в спицу одного из колес.
— Уиллоу? — нежно прошептала она.
Распростертая фигура девушки дернулась. Она глубже спрятала лицо в скрещенных руках.
— Уходи, — сказала она тихим, приглушенным голосом.
— Хорошо, если это то, чего ты хочешь, — Ки знала, что некоторые виды горя не терпят разделения с кем-то. Но другие — да. — Я уйду, Уиллоу. Но если ты передумаешь и захочешь с кем-нибудь поговорить или просто попросить кого-нибудь посидеть с тобой, дай мне знать. Меня нетрудно разбудить.
Уиллоу судорожно вздохнула и внезапно подняла лицо, чтобы посмотреть на Ки. В глубокой тени под фургоном ее глаза казались двумя черными пятнами на бледном лице.
— Это замечательно, — она выплюнула эти слова. — Теперь ты бы хотела меня выслушать. Теперь, когда уже слишком поздно! Что ж, мне нечего тебе сказать, Ки. Ничего не осталось. Если только ты не хочешь услышать о моем кошмаре. Если только ты не хочешь разделить со мной мой кошмар! — последнее она почти прокричала. Ки встала и на негнущихся ногах попятилась от фургона, возмущенная не столько словами Уиллоу, сколько низким смешком, который вторил им; смех, который, она могла бы поклясться, донесся из ее фургона.
Она почувствовала, что Вандиен проснулся, еще до того, как прикоснулась к нему. Она прижалась к нему животом к спине, чувствуя озноб, несмотря на теплую ночь, и натянула одеяло.
— Что случилось? — тихо спросил он.
— Я не знаю. Я услышала плач Уиллоу и пошла посмотреть, в чем дело. Она сказала…
— Я слышал. Козел?
— Думаю, да. Думаю, он каким-то образом проник в ее сны и навел на нее кошмар.
— Или, может быть, ей просто приснился кошмар о нем.
— Я надеюсь на это, — пробормотала Ки ему в шею. — Но почему-то я так не думаю.
Утро выдалось приглушенно-серым. Ярко-голубое небо, которое сияло над ними в течение нескольких дней, внезапно затянулось облаками. Воздух был душным, упряжка чувствовала беспокойство в напряженной атмосфере. Дождь, подумала Ки про себя, и гром. Она глубоко вдохнула тяжелый воздух, но он не насытил ее легкие. Она скатилась с одеял и, пошатываясь, выпрямилась.