Удача колес (Колеса удачи)

— Но ты обещал! — вопль Уиллоу разорвал утро. Это разбудило Ки. Она резко села, затем застонала, чувствуя, что потянула каждый затекший мускул в своем теле. На ней осела роса, и она замерзла. Примятая трава рядом с ней была единственным признаком того, где спал Вандиен.

Она с трудом поднялась на ноги и, спотыкаясь, побрела к фургону. Побрызгав на лицо и руки водой из бочки, она попыталась осмыслить открывшуюся ей картину.

Уиллоу, чьи взъерошенные волосы блестели в лучах воосходящего солнца, мило надувала губки, глядя на взъерошенного Козла. Он присел на корточки у костра, подбрасывая веточки на угли. Очевидно, они бодрствовали ненамного дольше, чем Ки.

— Ты обещал мне это, — повторила Уиллоу, ее голос был хриплым от упрека и чего-то более теплого. Козел посмотрел на нее и ухмыльнулся. Он заметил Ки, и его улыбка стала шире, поскольку он радовался своей аудитории.

— Я верну это тебе, — сказал он тягуче-сладким голосом, каким разговаривают с избалованным ребенком. Уиллоу просияла. — Но не сейчас, — поддразнил он Ки.

— Козел, — просительным тоном проговорила Уиллоу и придвинулась ближе. Хитрая улыбка скользнула по его лицу, когда он уставился на огонь.

— Хорошо, — сказал он ей. — Тогда закрой глаза.

Мальчик встал, отряхивая колени. Он добродушно покосился на Ки, но ее внимание было приковано к лицу Уиллоу. Под закрытыми глазами рот представлял собой тонко очерченную линию; над ними лоб был гладким. Как скульптура, подумала Ки, очищенная от человеческих эмоций и мыслей. Как пустой предмет из камня.

Затем Козел приблизил свое лицо и поцеловал ее. Глаза Уиллоу распахнулись, и на мгновение Ки прочла выражение ее лица. Возмущение, отвращение и ужас. А потом ничего. Лицо разгладилось, как когда каменщик вытирает мастерок о влажный раствор, разглаживает и уплотняет его. Затем улыбка, пустая, как раскисший бурдюк с вином.

— О, Козел, прекрати дразнить меня! Ты обещал, что вернешь это, — под этим скулением слышалось мурлыканье, от которого у Ки сжался желудок.

— Я так и сделаю, — снисходительно пообещала ей Козел. — Но позже, Уиллоу. Позже. — Он обнял ее одной рукой и притянул к себе, затем повернулся с улыбкой к Ки, и ей стало тошно смотреть на них. — Я вижу, ты наконец проснулась, Ки. Что ж, надеюсь, вы с Вандиеном провели ночь так же хорошо, как и мы. Хотя я не скажу, что мы много спали! — Он хихикнул и крепче обнял девушку. Тело Уиллоу прижалось к нему, как будто это был мешок со старой одеждой, не сопротивляясь и не способствуя объятиям. Ее лицо было пустым, а глаза осторожными.

Молчание затянулось. Ки не о чем было спрашивать и нечего сказать. Наконец, она просто заметила:

— Нам лучше отправиться в путь, если мы хотим быть в Текуме сегодня, — рябь отчаяния пробежала по лицу Уиллоу и исчезла, как волна, набегающая на песчаный пляж.

Никто, казалось, не был голоден, и Ки не стала утруждать себя готовкой еды в то утро. Она загрузила фургон, собрав разбросанные кружки и чайник, аккуратно уложив все это, пока Козел хихикал и лапал пассивную Уиллоу. Ки гадала, что стало с Вандиеном, но не звала его. Он знал, где она, и что фургон скоро должен уехать. Пусть у него будет время побыть одному. Ему это было так нужно.

Затем, когда она подвела больших серых лошадей к упряжке, он внезапно оказался рядом. Его кремовая рубашка промокла от пота, а в руке он держал рапиру в ножнах. Фехтование с тенями, догадалась она, уничтожение всех темных тварей, которые угрожали ему из его снов. Он повел Сигмунда к фургону, натягивая ремни и застегивая пряжки. Их взгляды на мгновение встретились над широкими спинами.

— Привет, — сказал он извиняющимся тоном.

— Ты же знаешь, что мы не сможем поехать на этот фестиваль в Текум.

— Я знаю. Я просто оттачиваю навыки. На всякий случай.

— Хм, — скептически согласилась она. Затем она обернулась на звук закрывающейся дверцы фургона. Она услышала пронзительное хихиканье Козла и поняла, что Уиллоу была внутри с ним.

— Вот дерьмо, — с чувством сказал Вандиен. Затем он последовал за ней на высокое дощатое сиденье. Она взяла поводья, когда он устроился рядом с ней.

— Скоро мы будем в Текуме, — пообещала она ему.

— Лучше поздно, чем никогда, — признал он. Затем откинулся на спинку фургона и, казалось, заснул. Ки тронула лошадей.